А вы читали? Автор `Слова

  А вы читали? Автор "Слова о полку Игореве" - женщина.

культуры _____________________

Вот уже более двухсот лет не отпускает от себя исследователей это самое загадочное произведение русской и мировой литера­ туры - «Слово о полку Игореве». Этим не­ скольким страничкам посвящены сотни монографий. Но загадки так и остаются, в том числе загадка авторства. Полвека за­нимается тайнами «Слова...» русский пи­сатель Юрий Сбитнев. Как «заболел» им еще школьником, так и не расстается по сей день. В свое время, будучи молодым писателем, отправился на север Сибири, на Нижнюю Тунгуску в тайной надежде найти у староверов подлинник «Слова...». Подолгу жил там, встречался с людьми, хранящими в памяти «преданья старины глубокой». За Сибирью последовали Даль­ ний Восток, Тверской край, Урал, Брянщи на, городки и селения, где проходил Иго рев полк... Сбитнев записывал слова и вы­ ражения, дошедшие до нас из древности, намереваясь с их помощью до конца раз­гадать тайны «Слова...». Так появилось уникальнейшее собрание древнерусских слов и выражений, сохранившихся до на­ших дней.

И далее на десятки лет главным в жизни Сбитнева стало исследование древних ле­ тописей - все с той же целью: лучше понять «Слово о полку Игореве». За многие годы он так освоил древнерусский язык, изучил быт и нравы того времени, нормы поведения прародителей наших, их манеру говорить и писать, что ориентируется теперь в XII веке, как в сегодняшнем дне.

Его многолетний кропотливый труд вы­лился в роман-дилогию «Великий князь» о черниговском князе-миротворце Игоре, ставшем жертвой предательства в череде усобиц тех лет. Роман написан чистым рус­ ским словом, сказовым слогом и удостоен российской историко-литературной премии «Александр Невский».

 

В древности Средние века многие авторы засекречивали свои имена, писали их в тре­ тьем лице. Есть такая скрытая подпись и в «Слове о полку Игореве», стоит она в самом конце, но после нее идет несколько фраз, ко­ торые, по мнению ряда исследователей, при­писаны другим автором в более позднее вре­мя, и подпись слилась с ними, потонула. Да и саму ее, вычленив, расшифровать никак не удавалось.

Вот как выглядела она в первом издании 1800 года: «Рекъ Боян и ходы на Святъславля пестворица старого времени Ярославля Олъ гова коганя хоти». Не стану приводить раз­ ные варианты дальнейших реконструкций и переводов этой фразы (несть им числа!) - появлялся тут и еще один боян по имени Ходына, и князь Олег, названный почему-то по-хазарски каганом... Перейдем лучше к до­ водам нашего исследователя.

Вслушайтесь, говорит он, в поэме всюду звучит женский голос. Все касающееся пора­ жения Игоря, вплоть до обращения ко всем князьям русским, - это одно глубокое, истин­ ное сочувствие женщины. Только женщина могла так выразить горе, великую печаль и любовь, которые буквально разлиты от на­ чала до конца в этом великом произведении. И была это, утверждает Юрий Николаевич, Болеслава, дочь великого князя Святослава - высокообразованная, талант­ ливейшая женщина-летописец, сказитель ница-боян. Князя Игоря, как установил Сбит­ нев, она хорошо знала, они близкие род­ ственники, росли вместе, были единомыш­ ленниками, она любила его, и эта чистая се­ стринская любовь выражена в поэме. Дочер­ ней любовью согрет и образ Святослава - он предстает мудрым правителем, крупным полководцем, хотя в жизни таковым вооб­ ще-то не был.

 

И еще: младые годы Болеславы прошли в Чернигове и соседнем Новгороде Северском. Потом ее просватали за Владимира - сына галицкого князя Ярослава (а Игорь женился на дочери того же Ярослава Ефросинье - в поэме она Ярославна), с тех пор Болеслава живет в Галиче. А когда брак ее распался, снова перешла в дом отца, уже в Киеве. Так что она вполне могла быть автором и Галиц ко-Волынской, и Киевской, и Черниговской летописей. Глубочайший исследователь «Слова о полку Игореве» академик Борис Александрович Рыбаков отмечал, что имен­ но в этих летописях проглядывает рука ав­ тора «Слова...».

Наконец, еще подтверждение этой вер­ сии. Авторскую подпись Юрий Николаевич реконструировал так (сохранено все до бу­ ковки!): «Рекь бояни ходына Святъслаля, пе створица старого времени, Ярославля Оль гова коганя хоти». Ходына - жена, «отослан­ ная» неверным мужем в дом створица старого времени, Ярославля Оль- гова коганя хоти». Ходына - жена, «отослан­ ная» неверным мужем в дом отца, каковой была Болеслава («ходына Святъславля»); пестворица старого времени - это женщи­ на-летописец, тоже она; Ярослав, князь Га лицкий, - ее свекор, а жена его Ольга люби­ла свою невестку, как родную дочь («Ольго ва коганя хоти», где коганя - кроха, дитя, а хоти - желать, любить). Таким образом: «Рассказала сие ходына Святослава, жен­ щина-летописец, Ярославовой Ольги дитя любимое».

Как видим, тут собственноручная подпись Болеславы Святославовны!

Сейчас Сбитнев пишет роман о ней.

У Юрия Николаевича поразительное чу­ тье к слову и удивительная память на сло­ ва. Мальчишкой слышал от своего деда при запуске бумажного змея слово «дуновей» (верховой воздушный поток) и теперь, чи­ тая в переводе академика Лихачева «На Дунае Ярославнин голос слышится: полечу я зигзицею по Дунаеви...», думает: «При чем тут Дунай? Где Дунай и где князь Игорь? Как она полетит по Дунаю к Северскому Донцу?» И вспомнил из детства - «дуновей», а еще припевку: «Ой дунай, мой дунай, весе­ лый дунай!». Вот оно! Вот где голос Ярос­ лавны - в зените, на вышнем дунае, по нему полетит она лебёдушкой к своему любимому.

 Поход Игоря, утверждает Сбитнев, был вовсе не военным. Не войной шёл он на «землю половецкую за землю русскую», у него была великая и благородная цель- «поискати град Тьмуто рокань», миром вернуть некогда потерянное очень важное для Отече­ ства княжество Тьмуто роканское - бывшую вот­ чину деда своего князя Олега, открыть Руси вы­ ход «к семи морям». Лето­ писи повествуют, что полк Игоря «идяхуть тихо... бо кони тучны вельми» (в военный по­ ход на таких конях да еще медленно не ходят!), и было в полку много лю дей «черных» [т. е. не воинов - Тьмуторокань - обустраивать, укреплять). А дружины кня жеские - для охранения. Слова Игоря: «...копие приломити конецъ поля половецкого» - не что иное, как приглашение к миру, пре кращению вражды (русское выражение - «преломить хлеб» всегда было приглашени ем к мирной трапезе, заключению мира),  иначе было бы сказано «приломать», как на писано в сцене перед сражением («ту ся копиямъ проиломати»), а «главу свою прило жити» - это низко поклониться (выражение,    бытующее в народе и до сего дня).

       Кто бы стал воспевать этот поход, будь он   обычным набегом на половцев, да еще не удачным? «Кому бы пришло в голову взять  в предмет Песни темный поход неизвестно го князя?» - это из «Замечаний на Песнь о  полку Игореве» Александра Сергеевича   Пушкина.

     А упрек Святослава Игорю и Всеволоду: «Рано еста начала половецкую землю мечи цвелити, а себе славу искати» вовсе не в том, что рано воевать пошли, а рано мечи убрали - не согласен был он с их мирным планом.

Любопытны рассуждения Сбитнева о Боя не. Вовсе это не имя собственное, а нарица­ тельное - певец, сказитель. Да, великий, да, соловей, но «вещий» в устах автора «Слова...»

- совсем не мудрый и проницательный, а ско­ рее себе на уме, «смысленым» назван он - предусмотрительный, знает, кому, где и ког­ да надо петь, примысливая. В поэме в четы­рех случаях (из шести упоминаний о Бояне), по сути, идет творческий диспут - она ведь, автор «Слова», тоже боян, сказительница, противостоит ему с легкой, неявной ирони­ ей, женской, отмечает Юрий Николаевич: ты, мол, белкой скачешь по мысленну древу, красиво воспеваешь князей, возвышенно, а мы петь будем по сути, по правде, без вы­ мысла.

Каждому новому утверждению приводит Сбитнев веские доказательства. За плечами его огромный багаж, огромный словарный запас, накопленный десятилетиями, - это и дает ему возможность так глубоко прони­ кать в тайны древнего текста. Свои версии с обоснованиями он изложил в книге «Тайны родного слова». К сожалению, тираж ее неве­ лик, и она быстро разошлась.