Дикое поле - Дикая степь

Наследники Склавен. История Орейбуржья. Дикое поле - Дикая степь  
I то грендiехомь трудете сен о всак ден 
молбы твряе 
i Суре пiящете 
якожде допрiжь яхомь 
I ту пентократы опыiемо дены 
i хвалехомь Богы нашiа о радосще тоiе 
яко сен осуре млеко нашiе 
на прпыте нашiе 
I крмь iде о кравiе до ны 
i тiемо жiвiемо 
I траве злащнiе оуварiехомь ове до млекы 
i тако яждiехомь кажедь щасте свое 
i тещахомь 
Дощ.26  И вот идем (мы) трудиться всякий день, молитвы творя, и суру пьем ту, как и в прежние времена (мы) имели (то). И ее пять раз пьем в день и восхваляем Богов наших о радости этой, когда (она) осурится. Молоко наше, для пропитания нашего и прокорма, идет к нам от коров, и тем мы живем. И травы злачные - варим их в молоке, и так едим каждый часть свою и идем трудиться 
 
Дикое поле - Дикая степь  
В XVII - начале XVIII века заволжские степи (в том числе и теперешние оренбургские) называли «Диким полем», «Дикой степью». 
Это были обширные девственные земли, которых не касалась соха земледельца. 
В старинной народной оренбургской песне поется: 
В дикой-то степи, там пролегла большая дороженька, 
Шириной она не широкая, 
Долиной-то дороженька конца-краю нет. 
Как никто-то по ней, по дороженьке, 
Никто не прохаживал, 
Никто следика по ней не прокладывал, 
Только шли-то, прошли удалы казаченьки [83] 
В XVII и в начале XVIII века Яик был пограничной рекой. Обширные степи между Волгой и Яиком представляли из себя далекую юго-восточную окраину Русского государства. 
В XVII веке нынешние районы Оренбургской области, расположенные на правобережье Урала, составляли окраины Уфимского и Самарского уездов. 
За рекой Яиком начинались киргиз-кайсацкие степи — кочевые территории трех казахских государственных объединений: Младшего жуза (Малой орды), Среднего жуза (Средней орды) и Старшего жуза (Большой орды). 
Таким образом, в XVII и в начале XVIII века территория таких районов, как Кваркенский, Новоорский, Адамовский, Домбаровский, Беляевский, Соль-Илецкий, Илекский была за пределами собственно Российского государства. И только в 30-х годах XVIII века, со времени перехода казахов Младшего жуза в русское подданство, казахские степи, а следовательно, и территория левобережья Урала вливаются в состав России. Однако еще в течение всего XVIII века Яик продолжает сохранять пограничный характер, и по его правобережью располагается укрепленная военная линия, отделяющая Башкирию и Заволжье от казахских степей. 
В XVII — начале XVIII века бескрайние степные просторы Заволжья, степи и лесостепи правобережья Урала и бассейна Самары еще оставались девственными, нетронутыми. Соха земледельца не поднимала пластов могучего степного чернозема. По огромному морю ковылей, волнуемых степным ветром, паслись стада, принадлежавшие башкирам, казахам и калмыкам. Даже в 70-х годах XVIII века огромная часть плодороднейших земель Оренбургской губернии не обрабатывалась. В 1770 году оренбургский губернатор Рейнсдорп в особой записке на имя Екатерины II писал: 
«Губерния сия, в рассуждении всего ея пространства, подобна великому полю, на котором хотя и все то, что потребно к содержанию и обогащению людей, пре изобильно находится, но по причине великого ея недостатка в жителях надлежит почесть ее ныне по всей Российской империи за беднейшую. Самые наилутшие земли лежат в ней праздно, в редких местах и на одних только знатнейших дорогах находятся жилища; везде видна большая часть пустой и необработанной земли» [84]. 
Много разнообразных диких животных и птиц обитало в оренбургских степях. По их просторам бродили стада сайгаков, скакали косяки диких лошадей — куланов и тарпанов. В лесостепных районах западной половины области обитали лоси, медведи, а в камышах рек и озер и по их берегам — кабаны, бобры и выдры. 
Академик П.С. Паллас, изучавший Оренбургский край в 1768—1769 и 1773 годах, сообщает в своих записках, что бузулукские казаки ходят за дикими лошадьми в верховья рек Бузулука, Каралыка, Иргиза и Чагана, а в районе между реками Кинелью и Самарой «водятся еще дикие козы, сайги называемые, и лоси, зимой странствующие столь далеко, по коих мест Самара и впадающие в нее речки обросли кустарником, да и до самой гористой степи». Описывая крепость Новосергиевскую (ныне райцентр, село Новосергиевка), Паллас указывает, что «в пространной и травянистой лощине при Самаре находилось множество сайгаков, и в крепости держат их молодых детей». 
В пойменных зарослях Урала и Сакмары, а также в степях между Кинелью и Самарой, в лесах по Самаре и в трущобах Бузулукского бора водились медведи. Паллас пишет, что «во всех степях при Кинели и Самаре водятся медведи, которые имеют свои берлоги в обросших кустарником долинах» [85]. 
Участник академической экспедиции Палласа капитан Рычков, сын первого оренбургского ученого П.И. Рычкова, описывая вершины Большой Кинели, сообщает: «Места окружающие вершины сея реки, будучи степные и никем не обитаемые, изобилуют разными зверями, живущими в водах, которые суть норки, выдры, бобры и выхухоли, а в степях находится множество диких коз» [86]. 
Еще в 60—70-х годах XVIII века в Заяицкой стороне — в зарослях камыша по старицам и степным речкам— бродили дикие кабаны, достигавшие порой 15— 20 пудов веса. 
Название небольшого левого притока Урала — реки Донгуз, означающее на тюркских языках (башкирском, казахском, татарском) «кабан», «дикая свинья», ясно указывает, что некогда в камышах этой речки водились кабаны. Еще в 60-х годах XVIII века они встречались по берегам Самары. Нечаянная встреча с одним из кабанов в районе современного Сорочинска в 1763 году чуть не кончилась гибелью молодого Г.Р. Державина. В середине XVIII века оренбургские губернаторы доставляли кабанов «для кухни ея императорского величества». В 1753 году оренбургский губернатор Неплюев отправил для царского двора 14 кабанов общим весом около 100 пудов. 
В то же время в лесных зарослях, камышах, по озерам и речкам водилось много разнообразной пернатой дичи. Описывая степи между реками Кинелью и Самарой, Паллас указывает, что «в сей пустой стране везде находилось множество журавлей и диких северных гусей с детенышами». Еще в начале XIX века писатель и страстный любитель Оренбургского края С.Т. Аксаков писал: 
«Птицы бывало такое множество, что все болота, разливы рек, берега прудов, долины и вражки с весенними ручьями, вспаханные поля — бывали покрыты ею. Стон стоял в воздухе (как говорят крестьяне) от разнородного птичьего писка, свиста, крика и от шума их крыльев, во всех направлениях рассекающих воздух; даже ночью, сквозь оконные рамы, не давал он спать горячему охотнику. Птица была везде: в саду, в огородах, на гумнах, на улице» [87]. 
Обилие птицы представляло даже немалую угрозу для урожая. Не случайно оренбургский военный губернатор П.П. Сухтелен ходатайствовал в 1831 году о сокращении запретных сроков отстрела птиц, так как «оне, постепенно умножаясь, делают не только значительные убытки во время уборки урожая хлеба, но часто лишают земледельца всех трудов его». 
Богатство природы, особенно северо-западной части территории современной Оренбургской области, производило огромное впечатление на путешественников XVII века. В путевых записках академика Палласа во время его следования из города Самары в Оренбург в июне 1769 года указывается, что верстах в 20 от Самары начинается «высокая степь с черноземом» с травой в рост человека. Там же записано: «Не можно представить себе приятнейшей страны: ибо во многих местах находится лес сосновый, осиновый, березовый, также есть изобильные травами холмы и сенокосные луга...». 
Участник экспедиции Палласа капитан Николай Рычков так описывает верховья реки Б. Кинели: 
«Я никогда не видывал столь прозрачных и приятных вод, как сии, ибо светлость воды не уступает самому лучшему хрусталю и приятность вкуса равна с чистотой ея». Вода Кинели, одной из «изобильных рек, протекающих в Оренбургской губернии», по словам Н. Рычкова, «так чиста и прозрачна, что более двух сажен во глубину дно ея видеть можно, и в ясный день с веселием можно взирать на плавающих в воде рыб». 
Такова была природа оренбургских степей всего лишь два столетия назад. 
*** 
Уже в XVI веке территория оренбургских степей (точнее, правобережье Урала) была хорошо известна в Московском государстве. В упоминавшейся нами «Книге Большому Чертежу», составленной в 1627 году, дается подробный перечень всех основных рек нынешней Оренбургской области с их притоками и обозначением их длины. Например, указывается река Яик (Урал) с притоками: Вор (ныне Орь), Трюгун Сакмара (Сакмара), Илез (Илек), Самара с притоком Бузувлук (Бузулук) и другие. 
«Книга Большому Чертежу» сообщает также о населении заволжских степей — о «Больших Нагаях», башкирах. О последних говорится, что «кормля их мед, зверь, рыба, а пашни не имеют». 
В «Книге Большому Чертежу» сообщается и о соляных богатствах области: «...пала в Яик, с левые стороны Яика, Илез река, ниже горы Тустеби, по нашему та гора Соляная, ломают в ней соль...». «Илез река» — река Илек. «Гора Тустеби» — ныне гора на окраине города Соль-Илецка. Свое название она получила от тюркоязычных народов. На башкирском и казахском языках «туз» означает «соль», «тюбе» - «гора». По имени этой горы казахи и башкиры позже стали называть крепость Илецкую Защиту, а затем и город Соль-Илецк. Еще и теперь старики башкиры и казахи вместо «Соль-Илецк» говорят «Туз-тюбе». 
В XVII и начале XVIII века обширные степи Заволжья, в частности нынешнего Оренбуржья, становятся все более известными. Соседнее население Поволжья называет эти места «Дикой степью» и «Диким полем». А река Яик именуется «Запольной рекой», то есть рекой за «полем». В грамоте 1686 года об отводе жителям города Самары конских и скотских выпусков и сенных покосов читаем: «...вверх по Самаре луга подле Кряжу по дикую степь до Кинельского устья» [88]. Челобитная жидких казаков от 12 октября 1720 года о выдаче новой жалованной грамоты на владение рекою Яиком вместо сгоревшей подписана так: «Запольные реки Яику яицкие атаманы-казаки». «Дикие степи» правобережья Урала именуются также «Самарской стороной», то есть стороной, примыкающей к району города Самары, тогда как левобережье Урала называется «Бухарской стороной», то есть обращенной к Азии, к Бухаре. 
В XVII столетии через заволжское «Дикое поле» проходили торговые караванные пути из Русского государства в Среднюю Азию через Казань, Самару, Уфу. Они же были дорогами русских и среднеазиатских послов. Одна шла из Самары на Яик, затем на реку Эмбу и дальше на Ургенч. Этим путем с караваном среднеазиатских купцов — «тезиков» — проехал русский посол Михаил Тихонов в Персию в марте 1614 года «по пластом, по последнему пути, чтоб Яик перелести по льду». 
Другой путь в казахские степи и в Среднюю Азию шел из Казани по территории Башкирии, минуя Уфу, выходил на Яик в районе устья Сакмары и дальше шел степью. Этим путем в 1595 году проехал «в Казачью Орду» русский посол Вельямин Степанов. Из Казани проводником посольства был «Ювашенин Куземка», который проводил посла до Яика «меж Юшатырского и Сакмарского устья» [89]. 
В XVII веке были известны и старинные водные пути с Яика на Волгу. Один из них шел с Яика вверх по небольшому правому притоку — Камыш-Самаре до ее верховьев. Затем лодки волоком перетаскивали до реки Самары в районе нынешнего села Переволоцкого. Отсюда начинался путь вниз по Самаре до Волги. Таким образом в названии нынешнего села Переволоцкого отразилось существование волока между верховьями Самары и Камыш-Самары. 
На наличие этого водного пути указывают некоторые документальные материалы. В одном из них узнаем, что летом 1614 года на Яик бежал с группой своих сторонников и с Мариной Мнишек казачий атаман Иван Заруцкий, политический авантюрист, участник бурных событий начала XVII века. Засев в урочище «Медвежий остров» ниже современного города Уральска, Заруцкий пытался отправить водным путем лазутчиков в Самару. 
«Отпиской» (то есть письмом) от 19 июня 1614 года астраханские воеводы писали самарскому воеводе князю Пожарскому, что по показанию двух ногайцев, бывших в стане Заруцкого на Медвежьем острове, казаки собираются послать «на Самару осьмь человек казаков проведывати что на Самаре вестей, а переволочиться де им с Яика на Самарских вершинах, а переволоки будет день...» [90]. 
Основным населением «Дикого поля» в XVII — начале XVIII века были казахи, башкиры, частично калмыки. Южнее границы нынешней Оренбургской области находился центр Яицкого казачьего войска — Яицкий казачий городок (ныне город Уральск).  Перекочевка казахов. Рисунок живописца Оренбургской экспедиции англичанина Кэстля, 1736 год  
Казахи кочевали со своими стадами на левобережье Яика. В бассейне Ори, Илека, Иргиза располагались летние кочевья казахов Младшего жуза. По рекам Тоболу, Ишиму, по речкам Тургаям, по Иртышу кочевали казахи Среднего жуза. 
Отдельные партии наездников-казахов в летнее время переходили реку Яик и нападали на башкир, калмыков и ближайшие русские селения. Так в 1715 году Абдулхаир, хан Младшего казахского жуза, перешел Яик, дошел до реки Черемшана (левый приток Волги) и сжег Новошешминск. 
По правобережью Урала до устья Сакмары располагались кочевья и оседлые поселения башкир Ногайской и частично Казанской дорог (В XVII и XVIII веках Башкирия делилась на четыре части, именовавшиеся «дорогами» — Ногайскую, Сибирскую, Казанскую и Осинскую). В основном в начале XVIII века они занимали бассейн реки Сакмары с ее притоками и в меньшей степени — район между Самарой и ее притоками Током, Воровкой и Б. Кинелем. 
Река Самара являлась южной границей башкирских поселений и их кочевых угодий. Территория к югу от Самары по ее левым притокам была только местом для звероловства. 
 
Башкирка. С гравюры XVIII века  
В 50—70-х годах XVIII века башкиры различных волостей Ногайской дороги обращались к оренбургским губернаторам с просьбой отпустить их «для звероловства по древнему их обыкновению внутри линии по той стороне Самары реки, по речкам Чагану, Бузулуку, Улустану, Тангале и по впадающим в них речкам». 
Башкиры получали от оренбургских губернаторов разрешение на охоту южнее реки Самары сроком на несколько осенних месяцев с обязательством явиться по дороге в крепость, указанную в разрешении. Давалось им разрешение на охоту и на «бухарской стороне» Яика по его левобережным притокам вплоть до реки Илека [91]. 
В XVII—XVIII веках хозяйство башкир носило полу-кочевой характер. Зимой они жили в постоянных поселках, а летом выезжали на кочевки. Основным занятием их было скотоводство в сочетании с примитивным земледелием, охотой, звероловством и пчеловодством. Капитан Николай Рычков так описывает быт башкир, живущих по реке Деме в 60-х годах XVIII века: 
«Сей народ обряды жизни своея ведет по древнему обыкновению своих отцов. Зимою пребывают они в убогих хижинах, а как скоро весна наступит, то оставя оные, обитают со всеми домашними своими на степях. Степные их жилища различны: богатые имеют кошомные кибитки, а бедные живут в лубяных шалашах, которые переносят с одного места на другое» [92]. 
Литература: 
83. Мякутин А.И. Песни оренбургских казаков. Вып. II. Песни былевые. Оренбург, Изд. Оренбургского казачьего войска, 1905, с.82 
84. Материалы по истории Башкирской АССР. Т. IV, ч.2. М., Изд-во АН СССР, 1956, с.473 
85. Паллас П.С. Путешествие по разным провинциям Российской империи. Изд. 2-е, ч. 1, СПб., 1809, стр. 297-298,311,316 
86. Рычков Н.П. Журнал или дневные записки путешествия капитана Рычкова по разным провинциям Российского государства в 1769 и 1770гг. СПб., 1770, с.112 
87. Аксаков С.Т. Записки ружейного охотника Оренбургской губернии. М., 1909, с.36 
88. Материалы по историко-статистическому описанию Оренбургского казачьего войска. Вып. VII. Оренбург, 1907, с.30 
89. Материалы по истории Узбекской, Таджикской и Туркменской ССР. Ч.1. Л., 1933, с.293 
90. Акты исторические. Т.3. СПб., 1841, с.25-26 
91. Государственный архив Оренбургской области (ГАОО). Ф.3, on.1, ед.хр. 44, лл.214-225, 1757 год; ед.хр.55, л.64, 1776г. 
92. Рычков Н.П. Журнал или дневные записки путешествия капитана Рычкова по разным провинциям Российского государства в 1769 и 1770гг., с.115