Пошел Добрынюшка во почестный пир,
Садился Добрынюшка на упеченку,
Начал в гусли наигрывати,
Первый раз играл от Царьграда,
Другой раз играл от Иерусалима,
Третий раз стал наигрывати,
Все свое похождение разсказывати
Вскоре по выходе в свет первой части до меня стали доходить от многих любителей народной поэзии настоятельные просьбы обьяснить, как и от кого записывал я былины, что за люди современные певцы, в какой степени былевая поэзия сохранилась у народа в Олонецкой губернии и как передается от одного поколения к другому. Я понимал всю справедливость этих требований, но не мог удовлетворить тогда потому, что, по разным причинам, мои сведения о сказителях были еще очень отрывочны и ограничены, выводы из них были бы преждевременны и односторонни, а между тем не представлялось возможности вскоре запастись материалами для разьяснения сомнений. Во-первых, поездки мои были слишком редки и непродолжительны, а певцы инде разсеяны на больших разстояниях друг от друга. Материалы для целого 1-го тома и части второго были собраны в течение каких-нибудь 9 или 10 недель, в продолжение которых пришлось проехать более 2000 верст от Петрозаводска через Заонежье до границ Архангельской губернии на север и Вологодской губернии на восток. Во-вторых, следует обратить внимание на то, что русский человек не любит, чтобы на первых порах знакомства слишком интересовались его личностью; потому я довольствовался тем, что мне сказывали былины, и не вдавался в разспросы певцов о их житье-бытье. В-третьих, само собой бросалось в глаза, что лучшие из певцов уже старые люди и дряхлеют не по дням, а по часам. Учителя их, которые, по их же разсказам, знали о богатырстве больше и лучше их, почти все перемерли, и та же участь каждую минуту грозит лучшим представителям теперяшнего поколения сказителей. Я понимал, что драгоценные сказания могут не нынче завтра навсегда погибнуть, и торопился записывать уцелевшее. Наконец признаюсь, я сам был подавлен богатством собираемого материала, мной завладели новые для меня народные образы, как будто спешившие на смену один другому, - и памятники былевой поэзии заслонили от меня тогда их хранителей и передатчиков. Теперь я более прежнего освоился с предметом, ближе познакомился с певцами, и, что мог узнать о них и о их жизни, передаю читателям. Чтобы наглядно представить, как я собирал и записывал былины, разскажу со всей подробностью о знакомстве моем с первыми сказителями, с которыми я столкнулся.
***
В течение 1839г. из разговоров с Петрозаводскими старожилами я узнал, что в сельском населении Олонецкой губернии сохранилось много любопытнейших и древних обычаев, поверий, преданий, былин и песен. В подтверждении этим разсказам указывали на исторические и этнографические данные, напечатанные в местных губернских ведомостях, между прочим на две былины о богатырях Соловье Будимировиче и Василии пьянице. В том же году мне самому довелось прочесть в рукописи несколько старин, записанных (как я узнал впоследствии) со слов крестьянского портного Бутылки, родом из Пудожгорского погоста Повенецкого уезда.
С зимы 59-60 года я принялся сам собрать памятники народной поэзии, но сначала удавалось записывать только бытовые песни, заплачки и духовные стихи. К записыванию этих материалов представила удобный случай - первая поездка моя на Шунгскую ярмарку, Повенецкого уезда (в декабре 59-го и в январе 60-го года), куда я отправился для собрания статистических сведений. Здесь мне разсказали, что в старое время на эту ярмарку постоянно приходило много калик: они садились, бывало, у погоста и пели духовные стихи, а толпы проезжих собирались их слушать и подавали им посильную милостыню. Но с 50-x годов, неизвестно почему, земская полиция стала гонять убогих певцов с погоста и не позволяла им больше петь на улицах. Только по особенному моему настоянию сотский с великим трудом отыскал двух калик (один из них, слепой Иван, был родом из Купецкой волости, Пудожского уезда, другой из Кузаранды, Петрозаводского уезда) и привел их на мою квартиру. Когда, они пообогрелись и поразговорились я начал просить их спеть, что умеют. Они сперва было отнекивались; но, когда я сам прочел им по памяти из книги Голубиной, то и они завели сперва один стих, потом другой, и спели все, что знали, В эту поездку, в марте 60 года, и частью в январе 61 года записал я от них Алексия Божия человека, Агрикова сына Василья, книгу Голубиную, Осипа Прекрасного, Егория Храброго и т.п.
Разспрашивал я своих калик про былины, но они не умели их петь. Впрочем, Иван из Купецкой волости пообещался выучиться старине о Васильюшке Игнатьевиче и передать мне ее, и действительно сдержал свое слово впоследствии, уже в январе 61 года. Исполняя просьбу калик, я упросил еще в 30 году земского исправника прекратить на них гонение; с тех пор они опять показались на ярмарке, на своем месте у погоста, и снова стали пением стихов испрашивать мирское подаяние.
В ту же поездку я познакомился с Шунгской вопленицей или плакальщицей. Вопленица - это в Повенецком Заонежье такое же официальное общественное лицо в бытовой сфере, как уставщик в религиозной. Уставщик наблюдает за чистотою религиозного обряда и порядком, а вопленица блюдет чистоту бытового обряда, обычая и порядка; она руководит ходом свадеб, похорон, поминок.
Когда невесту в день порученья подводят ко столу, плакальщица идет сзади ея и поет жалобные заплачки, в которых высказывает всю горесть расставанья молодой девушки с родителями, родом-племенем, и весь страх неизвестности при переходе к - чужим чужанинам -, - на остудушку чужую на сторонушку -. Плакальщица провожает невесту к ея родным, у которых она тоже должна выплакать свое горе; плакальщица следит за соблюдением всех подробностей вековечного обычая на свадьбе, оберегает невесту от глаза, наговора, и окончив свое дело, оборонив насколько следовало красную девицу - от полоненья -, как бы по необходимости продает ее - измене-разскаэу, большему свату-тысяцкому -. В дни похорон и поминок, она же подсказызает вдовам и сиротам жалобые заплачки и высказывает - жалким голосом - тяжесть разлуки с милою - семеюшкою -, - ясным соколом-брателком - и другими дорогими - покойничками -.
Моя знакомка была известна по всему околотку под именем - правителя свадеб -. Заплачки ее имели такую славу, что ее приглашали даже в Толвую, т.е. в Петрозаводское Заонежье, где население живое, восприимчивое и с поэтическим даром слова, где поэтому обыкновенно плакальщицы не играют важной роли: там всякая почти женщина может выплакивать свое горе в импровизации ли, под влиянием собственного настроения, или в переделках заплачек, переходящих из роду в род и известных почти каждой большухе и старухе. От этой Шунгской вопленицы записал я в январе и марте 60 года и в январе 61г. превосходные
свадебные и похоронные заплачки. В той же местности на беседах или вечеринках мной были записаны песни беседные.
Но о былинах покаместь до меня доходили только слухи. Я слышал на ярмарке от разных лиц, особенно от приезжих торговцев, что в Олонецкой губернии есть действительно люди, умеющие петь и сказывать былины; но мои Шунгские знакомые мало интересовались этим родом народной поэзии. Чиновникам мое любопытство казалось праздным, торговцы знать ничего не знали, кроме своего дела, а Шунгские туземцы смотрели на старины даже не совсем доброжелательно. Их занимала только религиозная старина, и тут у меня подтвердилось замечание, сделанное мною еще в Черниговской губернии: где сильно разовьется старообрядчество, там народ интересуется памятниками поэзии и вообще искусства лишь настолько, насколько они причастны религиозной области и насколько они поддерживаются обычаем, возымевшим силу с XVII века.
К мирским песням ревностные староверы большею частию относятся с тем же настроением, которое вызвало в аскетах древней Руси такого рода запрещение: песней сатанинских ни пети и мирских людей не соблажняти -. Потому в Повенецком уезде слышно едва-едва про двух-трех сказителей. Если в других местностях Олонецкого края сохранилось столько остатков богатырского эпоса, то тому причиною поэтическая природа жителей и их поселения на украине между Корелою и Чудью, где они должны были подчеркивать свою народность былевою памятью о славном Киевском и Новгородском прошедшем...
Общие результаты работ собирателей и исследователей русских былин
http://kirsoft.com.ru/mir/KSNews_262.htm
