21 августа 1997 года умер Ю.В.Никулин - выдающийся советский и российский
актёр, артист цирка (клоун), телеведущий, участник Великой Отечественной войны.
Народный артист СССР (1973). Герой Социалистического Труда (1990).
Жена и сын о великом артисте
— Про
Никулина рассказывают, что он обладал поразительным даром: стоило ему оказаться
с какой-то просьбой в кабинете чиновника, как тот был сразу на все согласен.
При этом Юрий Владимирович никогда не просил за себя. Это правда?
Максим Никулин:
Именно так и было. Порой к нему обращались какие-то совершенно
незнакомые люди. Бывали среди них и явные аферисты. Рассказывали истории о том,
как якобы отстали от поезда, не на что купить билет. И отец тут же давал
деньги. Я не выдерживал и пару раз при закрытых дверях старался разъяснить
отцу: «Тебя же просто разводят! Отдал бы ты эти деньги бедным, нищим. А эти
люди просто так зарабатывают!» Но он отвечал: «А что, если человек сказал
правду?» Эти хлопоты — достать лекарства, кого-то устроить в больницу —
отнимали у отца много времени. При этом сам он получил квартиру случайно. Отец
пришел просить за какого-то очередного артиста, и вдруг чиновник его
спрашивает: «А сами-то вы где живете?» — «У меня все хорошо. Я живу в коммуналке».
— «Вы с ума сошли?! Быстро берите бумагу и пишите заявление!» Чиновник смотрел
на него, как на полоумного, а отец и правда думал, что он нормально живет. Вот
так же и я потом жил с семьей в одной комнате — а ведь у меня уже дети в школу
ходили, — но отцу и в голову не приходило сделать что-то, чтобы улучшить нам
жилищные условия. На мое счастье, об этом с ним заговорил Лужков: спросил, как
живут дети, внуки, и очень удивился, когда узнал — как именно мы живем. Так я
получил первую квартиру. Со стороны отца это было не равнодушие. Просто он
думал: «Сыну я всегда успею помочь! А вот кто поможет этим людям, которым и
обратиться-то больше не к кому, кроме как к Никулину». В той коммуналке, где мы
долго жили, отца называли «наша советская власть». Ведь он делал для людей то,
что власть не делала, хотя, по идее, должна была. Алексей Герман рассказывал:
когда снимали «Двадцать дней без войны» в Ташкенте, понадобилось какое-то
сложное согласование, и никто не мог решить вопрос — только Рашидов, глава
Узбекистана. И вот они вдвоем — Герман и отец — пришли на прием. Герман потом
рассказывал: «Я Никулина готов был там, на месте, убить!» Потому что, перебивая
Германа, решающего серьезный вопрос, от которого зависела судьба фильма, отец
все время влезал с просьбой выделить квартиру одному местному артисту, который
жил в бараке. Словом, в результате такой вот деятельности набралось огромное
количество людей, которым помог Никулин. Ко мне до сих пор, хоть прошло столько
лет, подходят и говорят: «Спасибо, ваш отец спас нашу дочку, помог с
больницей!», «Спасибо, только благодаря Никулину мы получили квартиру!» Папа,
может быть, сам сразу же забыл этих людей — но они помнят и передают из
поколения в поколение свою благодарность ему...
— И
все-таки, в чем был секрет: почему Никулину никто не мог отказать?
Максим:
В нем было то, что невозможно в себе воспитать, с этим можно только
родиться. У отца не было «второго плана». Совсем! Вот мы все по-разному себя
ведем в разных обстоятельствах: дома, на работе, где-то в обществе. А он везде
был собой. Мог позвонить чиновнику любого уровня. И тот отрывался от дел — даже
если у него в тот момент шло важное совещание. Отец говорил с артистом, с
министром, со слесарем, с таксистом, с президентом совершенно одинаковым
образом. Его отличала искренность. И она, наверное, располагала к отцу людей —
вне зависимости от их ранга.
— Это правда, что автомобиль у Никулина появился по личному распоряжению
Косыгина?
Татьяна
Николаевна Никулина:
Да. Ведь купить машину просто так в магазине было нельзя.
Сначала Юра научился водить ради съемок. Предполагалось, что он будет
участвовать в фильме «Берегись автомобиля». Уроки брал у инструктора киностудии
«Мосфильм». Рязанов в итоге Юру не взял, но мужу уже понравилось водить машину.
И вот у него появилась первая в жизни «Волга», и мне не стало покоя. Автомобиль
Юра обожал, но ничего в нем не понимал. Водил не очень хорошо. Да еще и машина
попалась «несчастливая». Когда Юра поехал в ГАИ за номерами, ему там предложили
странный номер 00-13, который никто не хотел брать. А Юра, конечно, взял:
«Ерунда! В приметы не верю!» Напрасно! Сначала он въехал в хлебный фургон,
потом «Волгу» кто-то помял, когда машина стояла на светофоре, в другой раз
подрезали и повредили крыло… Ситуация изменилась, когда в салоне появился
игрушечный таракан, которого кто-то Юре подарил. Видимо, он сыграл роль
талисмана. В итоге «Волга» прослужила нам одиннадцать лет.
— А в цирк к Никулину партийные чиновники приходили?
Максим:
Власть никогда особо цирк не любила. Сталин не был в цирке ни разу,
Хрущев тоже. Брежнев сходил, но неудачно. Он только ступил в директорскую ложу,
как погас свет: инженер сцены вырубила его «по графику», ведь начиналось
представление. А там три ступеньки вверх, три вниз. И Брежнев с этих ступенек
упал — прямо в ложу. Потом долго разбирались, кто выключил свет, виновную
уволили… Нет, нельзя сказать, что отца знали и ценили как артиста цирка. Любили
по ролям в кино!
— Да,
трудно даже понять, какая профессия у Никулина основная: цирк или кино. И там,
и там — огромный талант!
Татьяна Николаевна:
Основная профессия, конечно, связана с цирком. Но и
сниматься Юра просто обожал! Он готов был вставать в пять утра и ехать на
«Мосфильм» — с тем чтобы к вечернему представлению уже быть в цирке. Но далеко
не сразу Никулин нашел в кино свое место. Знаете, ведь даже наше знакомство с
Юрой могло состояться раньше, чем в итоге произошло. Нас обоих пригласили на
картину «Смелые люди». Меня, потому что я была прекрасной наездницей и
выполняла трюк, когда девушка на лошади выскакивает из горящего дома. Юра,
который в то время активно снимался в массовке и мечтал о настоящей роли, пусть
даже совсем маленькой, получил долгожданный эпизод в этой картине. Но так
получилось, что в последний момент его забраковали и даже не посчитали нужным
сообщить, чтобы он не ждал вызова. Юра не понимал, что происходит, звонил на
киностудию, приходил туда, но его не пускали… Сейчас трудно представить, что к
Никулину относились с таким пренебрежением. Потом еще сорвалась роль у Рязанова
— в фильме «Человек ниоткуда» Юра должен был играть снежного человека.
Наверное, если бы какому-нибудь другому 40-летнему артисту предложили одеться в
шкуру зверя и бегать так по городу, он мог бы оскорбиться. Юра же загорелся и
за одну ночь, пока мы читали сценарий, уже полностью придумал, как будет играть
эту роль! Но, к сожалению, Рязанов отдал ее Игорю Ильинскому. Юре достался лишь
небольшой эпизод. Впрочем, в том же 1961 году у него наконец произошел прорыв в
кино: на экраны почти одновременно вышли «Пес Барбос и необычный кросс» Гайдая
и «Когда деревья были большими» Кулиджанова.
— Поразительно, какие разные роли он играл. И комедийные, и драматические...
Максим: И при этом ни те, ни эти, по большому счету, он вообще не играл. Отец
ведь к ролям никак особенно и не готовился. Он просто вел себя в кадре так, как
ему было бы естественно на месте героя. Он жил в кадре! Единственные роли, от
которых он всячески старался отказаться, — в военных фильмах. «Двадцать дней
без войны» — исключение, это Симонов отца уговорил, так же как и Германа,
который сначала хотел взять другого актера.
— А почему Юрий Владимирович не любил военных фильмов? Он же сам фронтовик...
Максим:
Он и вспоминать про войну не любил. Об отцовском фронтовом опыте я
впервые что-то узнал из его книги. Но это вообще типично для фронтовиков, одно
время я работал журналистом и пытался разговаривать с фронтовиками — оказалось,
что они скупы на слова о войне. Это те, кто сидел в штабах, рассказывали потом
яркие случаи...
Татьяна Николаевна:
Помню, я даже удивилась, когда Юра, придя со съемок,
сказал: «Я сегодня фронт вспомнил!» Оказалось, что на съемках «Самогонщиков»
пиротехник заложил слишком много взрывчатки, и взрыв в кадре получился слишком
сильным — таким, что Юра потерял сознание.
— Татьяна Николаевна, в прошлом интервью вы рассказывали, что знаменитая
«гайдаевская троица» Никулин — Вицин — Моргунов вовсе не были дружны. И
все-таки непонятно: что их так разъединило?
Татьяна Николаевна:
С Вициным не сложилось контакта — так ведь бывает, когда
люди просто разные. А Моргунов был очень своеобразным человеком. То от имени
Никулина и Вицина возьмет для своих друзей пригласительные куда-нибудь в
директорскую ложу на 12 человек. То вдруг скажет на встрече со зрителями, что
по всем жилищным вопросам они могут обращаться к Юре. А у него и так просителей
много, не хватало еще тех, кто пошел по «наводке» Моргунова. Словом, Юра
вскипел и сказал своему помощнику, чтоб тот больше не приглашал Моргунова в
цирк. Мол, клоуны у нас есть свои. Да что там с Юрой! У Моргунова не сложились
отношения даже с собакой, снимавшейся в «Самогонщиках». Она его, видимо,
принимала за представителя своего биологического вида — пес рычал, а Моргунов
отвечал тем же. Дело кончилось тем, что собаку пришлось сменить. Но и второму
псу Моргунов не нравился. К счастью, не настолько.
— Тем не менее Юрий Владимирович любил сниматься у Гайдая в составе знаменитой
троицы...
Татьяна Николаевна:
Никто не сделал для него в кино больше, чем Гайдай. Это
благодаря Гайдаю слава Юры стала такой огромной. Как-то раз после того, как он
сыграл вора-домушника в «Деловых людях», к Юре на улице обратился один человек:
«Ну разве так ходят на дело! Смешно смотреть!» Оказалось, что это бывший вор,
который завязал. В результате он предложил Юре пойти обчистить какую-нибудь
квартиру, чтобы показать, как надо. Юра, конечно, страшно перепугался: «Я не
могу… Занят! Да и я бы обязательно попался на таком деле». А тот отвечает «Ну и
что! Тебя не посадят, ведь ты артист».
— В те времена всенародно любимых артистов часто звали на закрытые
правительственные концерты.
Максим:
Но только не отца! Он был для этого недостаточно «надежным». Все
понимали: Никулин может что-то ляпнуть. И в те редкие случаи, когда отец
попадал на «заседания», ему не терпелось, не сиделось на месте. Он видел, что
говорят долго и не по делу. Сплошные «Спасибо партии!». Отец просил дать ему
слово, и ему давали минут пять — чуть ли не в перерыве. Но когда он начинал
говорить, слушали все, все немели. Потому что отец говорил с пронзительной
искренностью. Любую аудиторию заставлял то
смеяться, то сочувствовать. Ну и резал при этом правду-матку, с которой
невозможно было не согласиться. В таких случаях отцу аплодировали бурно, но
руки держали внизу, чтобы не было видно, кто именно хлопает.
— Юрий Владимирович вообще ничего не боялся?
Максим:
Скажу так: отец никогда не был диссидентом. Не выступал против
«генеральной линии». Но он умудрялся оставаться свободным человеком при любом
строе, при любом генеральном секретаре или президенте, в любой ситуации. Вот
пример. Был у него знакомый — Гарик Орбелян, брат известного джазового
исполнителя. Гарик когда-то эмигрировал в Америку и, живя там, почему-то
захотел подарить на юбилей Брежневу ружье. Это было очень трудно сделать — в
посольстве не приняли, на почте не приняли. Но Гарик как-то ухитрился переслать
ружье через страны третьего мира. Брежневу подарок понравился, он даже послал
Гарику открытку с благодарностью. Но в итоге Орбеляна в советской прессе
почему-то объявили агентом ЦРУ, что глупостью было несусветной. А тут Гарик как
раз приехал в Москву. И позвонил отцу из гостиницы, предложил увидеться. Этот
разговор при мне был. «Не вопрос! Приходи завтра на обед, жена сварит борщ,
посидим, выпьем водки». А через минуту — другой звонок. «Юра, привет, это Толик,
полковник!» — «Да, привет!» — «Есть мнение, что встречу с Орбеляном надо
отменить…» — «Чье мнение?» — «Да вот генерал наш…» И тут я впервые увидел отца
в гневе. Как же он кричал! «Знаешь что, скажи своему генералу, пусть он
идет...» Ну и адрес, куда идти. Отец бросил трубку и начал метаться по
квартире. «Ну что они мне сделают, что? Звание не отнимут — я им нужен. С
работы снимут? Нет, я им нужен. За границу не пустят? Хрен с ним, я уже все
объездил!» Через пять минут звонок: «Это Толик! Ну в общем, я там все
согласовал, можешь встречаться с кем хочешь».
— А какой стиль руководства был у Юрия Владимировича, когда он возглавил цирк?
С подчиненными он был строг или демократичен?
Максим:
Вы знаете, отец вообще очень мало чем-то и кем-то руководил. Его стиль
— доверие к команде людей. А команда сложилась хорошая, каждый знал свое дело.
Отец действовал от сердца, по интуиции, и люди это чувствовали. Могу сказать,
что за те три года, что я проработал тут с отцом, я узнал его больше, чем за
всю жизнь. И ни разу не слышал, чтобы он кричал на кого-нибудь. А когда отцу
нужно
было кого-то наказать, он краснел, бледнел, заговаривался, смущался… И страдал
больше, чем провинившийся. Я в такие моменты просто выходил из кабинета, чтоб
на это не смотреть. Вот так отец и руководил!
Татьяна Николаевна:
Я только один раз слышала, как Юра кричал на подчиненных.
На строителей во время реконструкции цирка. Дело в том, что почти на всех
работах строители были финские. И только одно помещение Юра доверил делать
соотечественникам — билетные кассы. В итоге на потолке вместо двадцати болтов
завернули семь. Потолок очень скоро рухнул… Как Юра ругался! Это счастье, что в
тот момент в кассе не было людей. В итоге переделывали те же финны. Юра их так
зауважал, что именно для них, финских строителей, было дано первое
представление в реконструированном цирке. Юра умел быть благодарным за хорошую
работу. И со своим коллективом был очень дружен. Вот приносят ему обед — он не
может есть один, зовет кого-то, угощает. У входа в его кабинет всегда стояла
кружка, туда все клали деньги «на чай». Ведь чаепития в Юрином кабинете
продолжались 24 часа в сутки. И никакой директорской зарплаты не хватило бы на
заварку и сладости. Как ни зайдешь к Юре — у него гости, человек десять.
Спорят, смеются…
— А если кто-то в стенах цирка выпивал что-то покрепче чая?
Татьяна Николаевна:
В цирке при Никулине никогда не было сухого закона. Более
того — начало программы и ее конец всегда отмечали банкетом. Юра сам не был
ярым трезвенником и от других этого не требовал. А вот курить после почти
полувекового пристрастия к сигарете бросил в один день! Когда врачи сказали,
что курение сильно сократит его жизнь, он решился. Причем меня бросать не
заставлял, я могла по-прежнему курить в его присутствии.
— Вот мы заговорили о реконструкции. Все-таки удивительно, как Никулин в
трудное перестроечное время, когда все кругом рушилось и ни на что не было
денег, решился затеять такое грандиозное дело... Это же надо было все сломать —
не будучи уверенным, что удастся выстроить заново...
Максим:
Да, но выбора особенного не было. К тому времени уже несколько лет цирк
находился в аварийном состоянии. Там было просто опасно давать представления!
Отец ведь пришел на пост директора по сути закрытого цирка. И вот он пошел по
инстанциям, пробивая реконструкцию. Насчет все тех же финнов, его спросили:
«Почему хотите, чтобы строили зарубежные строители? У нас свои хорошие,
советские». «Я очень хорошо отношусь к советским строителям. Но если они будут
строить, тогда на премьеру пойдут дети ваших внуков. Лет двадцать может на это
уйти, а то и больше! Хотелось бы побыстрее». В конце концов, в силу своего
авторитета отец настоял на своем. Он не один просил. Олег Попов, например, тоже
ходил по чиновникам. В итоге все вопросы окончательно решил председатель Совета
министров СССР Николай Рыжков. Мы его считаем крестным отцом нашего цирка. При
подписании документов Рыжков сказал: «Пускай не построят два колбасных завода,
но зато будет цирк». И выделили деньги, по тем временам сумасшедшие — 25 миллионов
долларов. Проект был уникальный. Рискну предположить, что наш цирк теперь —
лучший в мире. Единственное, от чего пришлось отказаться — от водной арены.
Оказалось, что под наше здание, чтобы его укрепить, много лет подряд нагнетали
бетон под давлением. И конструкция получилась такой тяжелой, что, если добавить
еще и водную арену, мы могли просто провалиться в метро.
Татьяна Николаевна:
Практически все здание было построено заново. Неизменным
остался только фасад и Юрина гримерка. Страшно подумать, сколько здоровья у
мужа унесло это строительство, которое длилось четыре года. Раньше, вы знаете,
у нас даже раздевалок не было — зрители в зале сидели в пальто... Но больше
всего Юра расстарался для животных. Конюшни отстроил светлые, чистые. Слонам —
специальную кухню, душевую и лифт. Морским котикам — бассейн.
Юра ведь к животным относился удивительно! Помню, однажды в Подмосковье зимой
люди нашли слона. Он лежал на снегу и умирал. Вероятно, был выброшен
прогоревшими хозяевами частного зооцирка… И кто-то догадался позвонить
Никулину. Тут уж Юра развернул бурную деятельность. Сначала где-то раздобыл
подъемный кран и железнодорожный вагон, чтобы слона доставить в цирк.
Доставили. Но бедняга был очень плох. Ветеринар сказал, что ему нельзя лежать —
так он точно умрет. Надо поставить слона на ноги. И Юра помчался на
сталелитейный завод. Уговорил инженеров спроектировать специальную конструкцию
— ее отлили и доставили в цирк. Слона на ноги подняли, но от сильной простуды
он все равно скончался… Уверена: никто больше Никулина не сделал бы для него...
— А вот
интересно, Юрий Владимирович мог на правах директора цирка войти в клетку к
хищникам?
Татьяна Николаевна: Конечно нет! С хищниками нужно соблюдать дисциплину: им
ведь все равно, на кого наброситься, хоть бы даже и на директора. Особенно
опасны медведи. Потому что непонятно, что они сделают в следующий момент. Если
тигр предупреждает, рычит, то медведь набрасывается мгновенно! Да что там
медведь! Даже с шимпанзе шутить опасно. У нас с Юрой был случай на программе
«Звезды с цирком», когда на манеж выходил Ефим Шифрин с шимпанзе. Во время
номера из зрительного зала неожиданно выбежал мальчик с цветами. Я на него
страшно закричала: «Назад! Сейчас же иди назад!» В последний момент билетерше
удалось выпихнуть мальчика с арены, но обезьяна все-таки уже успела
занервничать (все же пошло не по плану, а животные этого не любят) и хватанула
Шифрина за руку. Очень сильно хватанула!
— Съемки в кино, работа в цирке, потом должность директора... Ваш муж,
наверное, и дома-то нечасто бывал...
— Это так. Помню, у нас был тяжелый период, когда Максюшка очень тяжело
заболел, и мы с ним лежали в больнице. А Юра в это время вместе с цирком
гастролировал в Ленинграде. И он выходил на манеж по три раза в день, а в
перерывах звонил мне: «Ну как Максим?» Не каждый сможет шутить и смеяться,
когда у него умирает сын, но Юра мог. Потому что был настоящим артистом. А
когда у Юры внезапно умер отец, он снимался в фильме «Ко мне, Мухтар!».
Телеграмму принесли прямо на съемочную площадку. Юра, даже не переодевшись, в
форме милиционера и на своем «съемочном» милицейском мотоцикле помчался в
Москву. И успел в последний раз увидеть отца. Но это было еще до того, как Юра
стал директором. А тут уж ему и вовсе пришлось справляться с лавиной дел. Многие
из которых нужно было осваивать с нуля: документы, финансы, кадровая работа…
Было тяжело. Мне даже кажется, Юра не был настоящим директором цирка. И сам
себя им не чувствовал. Вот у Максима это получается лучше. Могу честно признать
— он лучший директор, чем его отец.
— Юрий Владимирович планировал сына себе на замену?
Татьяна Николаевна: Никогда! Просто Юра остался без заместителя и зашивался.
Тогда Максим сам предложил: «Давай я тебе помогу!»
Максим: Я всегда чувствовал любовь отца. Помню, когда я работал на радио
«Маяк», он вставал в шесть утра, чтобы послушать мою передачу. После чего
звонил и говорил, что понравилось, что показалось недоработанным. Но эта любовь
странным образом проявилась, когда после убийства замдиректора цирка отец взял
своим заместителем меня. Его спрашивали: «А вам не страшно брать своего сына на
место погибшего человека?» Он отвечал: «А почему я должен рисковать чьим-то
чужим сыном?»
— В последние годы Юрий Владимирович на арену в качестве клоуна не выходил...
Татьяна Николаевна: Юра ушел с манежа, когда ему исполнилось шестьдесят. Это
было очень трудное решение для него. Ведь больше всего на свете Юра любил
смешить людей — в этом для него и заключалось счастье! У него самый страшный
сон был: что он показывает репризы, а зрители не смеются… Но Юра твердо решил,
что, когда ему исполнится шестьдесят, он уйдет. Перед ним был пример Карандаша,
который работал до семидесяти с лишним лет, причем по манежу уже даже не ходил,
а ползал. И это вызывало совсем не смех, а жалость… Юра говорил: «Лучше уйти на
три года раньше, чем на день позже». Конечно, он мог еще работать. И в тот
день, когда выступал последний раз, возможно, на минутку пожалел о своем
решении. Перед началом представления Юра так разволновался, что у него вдруг
прихватило сердце. Все стали искать лекарства, кто-то предложил вызвать
неотложку. Но Юра отказался. Он отработал этот вечер как всегда. Знаете, я
много раз задумывалась: ну за что Юру так любили люди? В чем секрет — до сих
пор даже мы, близкие, не разгадали… Вот недавно одна сотрудница цирка мне
рассказала замечательную историю. Идет она поздно с работы, видит такую
картину: около цирка перед памятником Никулину стоит пьяненький мужичок и
жалуется, что его жена не понимает, что живут плохо. Таким было отношение людей:
Никулин все поймет! В цирке дух Юры до сих пор будто присутствует. А его
кабинет сохранен, как был при нем. Когда-то Юра, выходя из кабинета, сажал за
свой директорский стол свою картонную копию. Он называл ее «заместитель».
Теперь в кресле постоянно сидит этот «заместитель». И больше туда никто не
садится...
http://7days.ru/