` У церкви стояла карета...` К истории одной песни?

Многие слышали песню «У церкви стояла карета» в исполнении Жанны Бичевской. Сразу возникает мысль, что невесту силком отдали за нелюбимого, перед глазами возникает картина Пукирева «Неравный брак».

А я вот недавно наткнулась на интересную информацию о брачной благотворительности. Возможно, что песня появилась совсем по другому поводу?

«Брачная благотворительность» была делом весьма своеобразным, но «чистым», не коммерческим, не аморальным. Не поручусь, что подобные обычаи существовали везде, но на юго-востоке Московской и в ближайших к ней уездах Рязанской губерний сложилась замечательная традиция специальной благотворительности, дававшая неплохие шансы оказаться «пристроенной» для бесприданниц из простонародья — у каждой была возможность вытянуть свой «счастливый билетик». И это не метафора, так было на самом деле: устраивались лотереи, бедные невесты «благонравного поведения» тянули жребий и в случае выигрыша получали от устроителей условленное приданное.

В Коломне, например,  обычай лотерей для «счастливых невест» существовал с давних времен, и в городе действовали несколько организаций, занимавшихся судьбой бедных девушек. Участвовали в этом деле «отцы города» и в коломенской городской Думе устраивали «жеребьевки». Наделяли сирот приданым местные миллионеры, действуя, так сказать, «частным порядком», но чаще подобные дела устраивали при городских и сельских храмах в виде приходских попечительств. Центральной фигурой этого попечительства становился священник, который, бывая часто в домах прихожан, принимая от них исповедь, как никто другой знал, когда и куда лучше направить предлагавшиеся средства. Иногда благотворитель, устраивая подобный фонд, мог выдвигать свои особенные «условия и требования». В небольших городках и селах выдать невесту даже наделенную небольшим приданым было непросто: железный принцип «всяк сверчок знай свой шесток» соблюдался неукоснительно, а потому девица должна была идти «за ровню».

У дворян, составлявших менее 2% от общей численности российского населения, ситуация была еще более сложной — родовые связи складывались не один век, а найти «ровню» не только по имуществу, но и «по чести», чину и титулу было вообще крайне трудно. К тому же дворяне могли «позволить себе чувства», что еще более усугубляло ситуацию! Признаки вырождения многих известнейших фамилий появлялись после того, как поколения за поколением женились и выходили замуж за кровных родственников, порою двоюродных сестер или братьев — браки между «кузенами» были не так уж и редки. Так, например, родители А.С. Грибоедова состояли в столь близком родстве, что он приходился своим отцу и матери не только сыном, но сколько-то там «юродным» дядей и племянником одновременно. Но мало того: Александр Сергеевич и сам себе приходился родственником — по отцовской линии одним, а по материнской другим!

Сложно   было соблюсти все правила и «тонкости» непростого брачного дела — мало было наделить невесту деньгами для начала семейной жизни, их нужно было «отдать замуж за хорошего человека». Решив «довести дело до конца», благотворители брались и отыскать этого «хорошего человека», оговаривая «особое условие» при проведении лотереи: деньги дадут, если пойдет за того, на кого укажут.

Вот однажды (дело было в 1880-х гг.) пришла тянуть невестин жребий девушка Саша, жительница слободы Митяево города Коломны. Была она натуральная бесприданница: детей в семье много, а она из девок старшая — родители за ней и полушки дать не могли. Александре повезло, иные подружки ее по пять лет «судьбу в шапке искали», а она сразу вытащила «счастливый билет». В тот год невесте давалась полная постель — с перинами, подушками, одеялами и прочим, из одежды — разные необходимые предметы, шубка на зиму и сто рублей «живыми деньгами». Родители Сани чуть с ума на радостях не посходили, а она не очень-то ликовала. Когда первое захватывающее дух и затмевающее разум чувство выигрыша прошло, Саша задумалась-закручинилась. И было от чего! Лотерею эту устраивала известная местная благотворительница, богатая купчиха, которой не шибко повезло в личной жизни — муж умер молодым, жила она вдовою при свекре, надеясь на наследство. Пока дождалась денег, уже годочки ее были такими, что про замужество думать поздно было. Получив после смерти свекра огромный капитал, сама уже будучи на пороге старости, занялась богатая вдова благотворительностью. Среди прочих дел наделяла она бедных невест приданым, но непросто, а «с условием»: та, которой выпадет жребий, получает приданое, если идет за жениха, на какого ей укажут. О будущем муже Саше сообщили, что по фамилии он Графов и родом из какого-то села под Зарайском в Рязанской губернии. Это была тоже традиция — из Коломны за невестами ездили в Зарайск, а оттуда в Коломну наведывались женихи. Города стояли близко, жизнью жили похожей, а расстояние в сорок с лишком верст, хоть и не дальний свет, а все же «чужая сторона», кровной родни там не было. Так что дело было, в общем-то, обычное, но сомнения все же одолевали девицу: известное дело — бедному человеку редко перепадает что-либо хорошее, бесплатно и вовремя. «А ну как приведут какого-нибудь калеку!?», — думала Саня в тот вечер, и картины одна страшней другой возникали у нее в голове. Наступил момент, когда она хотела даже ночью потихоньку сбежать из отчего дома, но предусмотрительные родственники, догадывавшиеся о том, что занимает ее думы, за Саней в тот вечер внимательно посматривали и никуда одну не отпускали. Делать было нечего, смирилась девушка и решила положиться на волю Божию.

Утром пришли к ним в дом с неизвестным еще женихом молодых знакомить. И как ввели в горницу молодца, так у Сани все страхи разом и отошли. Кудрявый, носатый, в красной рубахе — жених был купчихе на зависть! Имелся у него только один изъян, не самый главный в семейной жизни, — был женишок на один глаз крив. Око он потерял еще в детстве: папаша его был кузнец, а он крутился в кузне, ну, искра окалины отлетела из-под молота да парнишке прямо в глаз. Сваха, расхваливая жениха, и этот изъян обернула к его достоинству: «Счастье-то какое — нипочем мужика в солдаты не возьмут, при любой войне кормилец дома останется!» И то верно! А здоровьем жениха Бог не обидел, — был он крючником на речной пристани, и бывало, взяв под мышки по кулю соли, спокойно всходил по мосткам на барку-коломенку.

В один день все сладили, а на той же неделе повенчали молодых, и стали они жить-поживать, детей наживать. Так, по крайней мере, гласит семейное предание о замужестве бабки Саши, одной из моих прапрабабок. В наследство моим родственникам по этой линии достались кроме этой «памяти», от предка, одноглазого крючника, еще гренадерский рост, кудрявые волосы, большие носы, да фамилия Графовы.

«А как же любовь?» — спросят меня иные романтические натуры. Любовь, отвечу я им, в те поры, когда бабка Саша невестой была, считалась баловством, «барским уделом». Замуж шли для жизни, для надежности бытия, «для закону». Простолюдинки книжными романами избалованны не были, пустыми мечтаниями голову не забивали — замуж один раз ходили, как отрезали. Тут расчет был надежнее чувства. Однако же бывали в нашем городе такие романтические истории, что будут под стать той знаменитой, веронской….»

Дальше читайте:

http://kolybanov.livejournal.com/2229913.html