Теперь предоставим слово тем, кто был рядом с Суворкиным Павлом Степановичем в то героическое время, ведь его судьба шла во многом теми же путями, что и их судьбы. Привожу выдержки из документов и воспоминаний, характеризующих боевой путь ООнЗФ, описывающих операции в которых Павел принимал участие и за которые был награждён высокой наградой для бойца 1941 г. – медалью «За отвагу».  

Очень важно!!!  

- Анализ отчётов, донесений и наградных листов показал, что командир отделения младший сержант Суворкин Павел воевал в составе 1-го взвода (командир лейтенант Горшков), 3-й роты (командир лейтенант Губарев, политрук Хилов). Поэтому, где в документах идёт упоминание Губарева, Хилова, Горшкова – там рядом, за текстом, командир отделения 1-го взвода 3-й роты младший сержант Суворкин Павел Степанович.

 

ОСОБОЕ ЗАДАНИЕ

 

 «Лучшие и самые яркие страницы истории войн посвящены операциям, которые были проведены в тылу у противника. Ни один из видов современного боя не даёт таких отличных и превосходящих все ожидания результатов, как молниеносный рейд в тыл врага. Наша сила – в стремительности и внезапности». (Полковник Иовлев С.И., ноябрь 1941г.)

 

Москаленко П.И.: (послевоенные воспоминания) «9 или 10 ноября перед уходом в караул меня вызвал Моисеев и предложил ехать на фронт или дальше. Не раздумывая, я согласился. Мы согласовали кандидатуры 9 человек в состав отделения и беседовали с каждым из них. Все они, как и я, дали согласие. Назову имена тех, кого помню: Писковой, Гера, Бойко, Щепетко, Москалёв, Коваленко, я, трёх забыл. Состоялся митинг роты. Нас одели в командирское обмундирование, выдали военные билеты и поздно вечером мы уехали в Москву (Люберцы) в сопровождении младшего политрука Лебедева.

  В Москву приехали ночью. В это время начался налёт вражеских самолётов, патрули заставили нас спуститься в бомбоубежище, где мы и пробыли до утра. Утром в какой-то столовой завтракали и днём приехали в Люберцы на аэродром. Лебедев уехал обратно в часть, а нас разместили в казарме. Там уже много было таких как мы. С этого времени запомнил Есина и Нагайчука и с ними был вместе до марта 1943 года. Ночью объявили воздушную тревогу, но вскоре доли отбой.

Утром 11 ноября за нами приехал полковник Иовлев С.И. и увёз на правительственные дачи в Успенском. В Успенском наше отделение определили в роту Ковалёва. Выдали винтовки. Взяли много патронов и по 2-3 гранаты. Дополнительно получили обмундирование: ватные брюки и телогрейку, тёплое бельё, шерстяной шарф, меховые варежки. Продовольствие на каждого: 1 кг масла, 1 кг сала, 1 кг колбасы, 1 кг сахара, 1 плитка шоколада, 1 фляга спирта; сухарей и концентратов (суп гороховый и каша гречневая) без ограничения.

К вечеру уехали на задание.

Итак, я оказался в новой части - десантном батальоне, в последствие переименованном в Отряд Особого назначения (ООН) Западного фронта. Отряд создан по приказу Командующего Западным фронтом Жукова. Состав 600 человек. Сержанты и рядовые из частей тыла ВВС; командиры рот и взводов в основном фронтовики из пехоты. Командир отряда - полковник Иовлев С.И. - бывший командир дивизии. Комиссар - батальонный комиссар Стригунов Г.И. бывший консул в Испании. Начальник штаба - майор Латышев - офицер штаба ВВС Западного фронта, начальник разведки - капитан Жабо В.В. - пограничник.

 

Есин Г.Я.: (послевоенные воспоминания) «В тяжёлые месяцы для страны и Москвы я подал рапорт о направлении меня в десантные войска. Рапорт мой удовлетворили и 7 ноября 1941 года был откомандирован, а 10 ноября я с группой в 10 человек прибыл на аэродром в г. Люберцы в распоряжение полковника С.И. Иовлева. С этого момента началась моя боевая жизнь по тылам врага. 12 ноября 1941 года был сформирован отряд Особого назначения Западного фронта, который подчинялся лично командующему фронтом Г.К. Жукову».

 

Чистяков В.М.: «10.11.41 . «Чкаловский».

Здравствуйте, мои милые папа и Ася!

В моей жизни, кажется, произойдёт существенное изменение, поэтому я решил своевременно Вам написать об этом, пока ещё живу культурно и мирно на «Чкаловском».

Вчера двух моих друзей по работе вызвало командование и объяснило, что им оказывается высшая честь и доверие в новом деле по выполнению особого правительственного задания. Настроение у обоих, когда вернулись, оказалось различным: я решил эту миссию с одного принять на себя. Он из Калаты, женат, с другим же давно дружим, вместе начинали наблюдательское поприще ещё в Наумове, чуть вместе не отправились в одно время на фронт. Поэтому сейчас решили делать большие дела по защите нашей Родины. Надеемся, оказанное доверие оправдать с честью и данные задания выполнять лишь образцово, непримиримо уничтожая злобного врага.

Пока здесь, продолжаем свою ответственную службу по выявлению воздушных пиратов на подступах к столице.

…Желаю здоровья, успехов на Вашем участке боевого фронта, верю, что Вы сделаете всё для общего дела победы над врагом. Я же посвящаю жизнь этому делу. Дома буду с победой.

…Остаюсь с красноармейским приветом.

                 Ваш сын Виктор»

 

Стригунов И.И.: (написаны в январе 1942 г.) «В последних числах октября был объявлен набор в отряд особого назначения. Добровольцами оказались в большинстве случаев молодые люди, служившие в различных авиационных подразделениях. 4 ноября, когда в основном личный состав отряда был уже подобран, политработники занялись укомплектованием рот, так как командиров ещё не было. На следующий день было проведено общее комсомольское и первое организационное партийное собрание отряда.

С 4 по 11 ноября политработники, агитаторы и беседчики регулярно проводили беседы с бойцами отряда. Для них были организованы лекции на следующие темы: О приказах Военного Совета Западного Фронта, О приказе № 270, О международном положении, О положении фашистской Германии, О мощи Советского Союза.

6 ноября состоялось торжественное собрание отряда, посвящённое 24 годовщине Октябрьской революции. Это собрание прошло под одним лозунгом: Не пропустить врага к Москве, биться с ним до последней капли крови.

7 ноября, как только были получены газеты, во всех подразделениях приступили к изучению доклада товарища Сталина на торжественном собрании, посвящённом 24 годовщине Октябрьской социалистической революции.

 

Сталин И.В.: «...Враг жесток и неумолим. Он ста­вит своей целью захват наших земель, политых нашим потом, захват нашего хлеба и нашей нефти, добытых нашим трудом. Он ставит своей целью восстановление власти помещиков, восстановление царизма, разру­шение национальной культуры и национальной госу­дарственности русских, украинцев, белоруссов, литов­цев, латышей, эстонцев, узбеков, татар, молдаван, грузин, армян, азербайджанцев и других свободных народов Советского Союза, ...их превра­щение в рабов... Дело идёт, таким образом, о жизни и смерти Советского государства, о жизни и смерти народов СССР, о том — быть народам Советского Союза свобод­ными, или впасть в порабощение.

...враг кова­рен, хитёр, опытен в обмане и распространении лож­ных слухов.

...ос­новным качеством советских людей должно быть храб­рость, отвага, незнание страха в борьбе, готовность биться вместе с народом против врагов нашей родины. Необходимо, чтобы это великолепное качество боль­шевика стало достоянием миллионов и миллионов Красной Армии, нашего Красного Флота и всех наро­дов Советского Союза.

В занятых врагом районах нужно создавать парти­занские отряды, конные и пешие, создавать диверсион­ные группы для борьбы с частями вражеской армии, для разжигания партизанской войны всюду и везде, для взрыва мостов, дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджога лесов, складов, обозов. В за­хваченных районах создавать невыносимые условия для врага и всех его пособников, преследовать и унич­тожать их на каждом шагу, срывать все их меро­приятия...»

 

Карл Непомнящий (в 1941 г. военный корреспондент «Комсомольской правды) : (послевоенные воспоминания) «В холодный октябрьский день 1941 года в Военный Совет Западного фронта был вызван полковник Иовлев, только что вышедший из вражеского тыла. Враги не раз его объявляли убитым, расстрелянным, повешенным. Но каждый раз он уходил из-под удара и снова появлялся в тылу противника. Военный Совет и поручил ему в самом срочном порядке сформировать батальон, перейти в районе Серпухова линию фронта и действовать!

Батальон получил всё, что имелось в те дни в распоряжении Военного Совета: пшённые концентраты и шоколад, гранаты и патроны – столько, сколько было нужно, без ограничения. Получили мы и бесшумное оружие. Вместо выстрела – только хлопок…

Прежде чем попрощаться, командующий фронтом упомянул, что в районе рейда, в селе Угодский Завод, возможно, находится штаб 12-го армейского корпуса: «хорошо бы туда наведаться».

Отряд был сформирован из молодых бойцов, в основном комсомольцев 19-20 лет. Они умели ползать по-пластунски, бросать гранаты, бесшумно снимать часовых и без нового оружия, а новым оружием восхищались без конца.

Все бойцы отряда были добровольцами. Они знали, что идут в тыл врага, но не знали, куда именно и насколько. Однако все были готовы пойти на самое опасное дело. Это, конечно, не значило, что молодые солдаты не испытывали тревоги, колебаний или неуверенности, которую усиливала обстановка строгой секретности при формировании отряда. Все понимали, что этот поход «неизвестно куда и неизвестно на сколько» потребует напряжения всех душевных и физических сил, что риск очень велик, но все остро ощущали опасность, в которой оказалась Москва, и это ощущение было определяющим.

Начальником штаба был назначен майор Латышев, авиаштурман, умевший прекрасно ориентироваться по карте и без карты, ночью в лесу. Комиссаром батальона стал бывший консул Советского Союза в Бильбао Геннадий Иванович Стригунов, человек большого личного мужества. Важным лицом в штабе отряда был капитан Владимир Жабо. Тех, кто был необстрелян, вроде меня, капитан Жабо учил всему тому, что потом пригодилось в тылу врага».

 

Примерно, чему учили, откуда силы черпали:

 

Из карманного учебника «СПУТНИК ПАРТИЗАНА»: (1941 г.) «Молодой партизан! В суровый для нашей Родины час ты взял в руки боевое оружие, чтобы громить банду гит­леровских грабителей и убийц, вероломно на­павших на великий Советский Союз. Ты дал клятву, что вместе со всем советским народом будешь беспощадно и бесстрашно, не щадя жиз­ни своей, истреблять немецко-фашистских псов дотоле, пока на нашей родной земле не останет­ся и грязного следа от бешеной своры гитле­ровских насильников и громил, пока последний фашист не получит заслуженную кару за свои кровавые злодеяния — смерть.

Пусть тебе — бойцу, командиру, политработ­нику партизанского отряда — служит путеводной звездой в нашей справедливой освободительной войне призыв великого вождя и полководца народов СССР, главы большевистской партии и советского правительства товарища Сталина — истребить немецких захватчиков всех до едино­го! Освободить нашу Родину от гитлеровских бандитов! Ни днем, ни ночью, ни минуты, ни часа не давать покоя фашистским псам!

Выступая 6 ноября 1941 года с докладом на торжественном заседании Московского совета депутатов трудящихся « XXIV годовщина Вели­кой Октябрьской Социалистической Революции», товарищ Сталин заявил:

«Немецкие захватчики хотят иметь истребительную войну с народами СССР. Что же, если немцы хотят иметь истребительную войну, они ее получат.

Отныне наша задача, задача народов СССР, задача бойцов, командиров и политработников нашей армии и нашего флота будет состоять в том, чтобы истребить всех немцев до единого, пробравшихся на территорию нашей родины в качестве ее оккупантов.

Никакой пощады немецким   оккупантам!

Смерть немецким оккупантам!»

Таков наш священный лозунг в борьбе с кро­вавым гитлеровским империализмом — порабо­тителем народов.

Бей же ненавистного врага всюду, всегда, лю­бым оружием! Уничтожай гитлеровских псов, их самолеты и танки, поезда и автомашины, подрывай их дороги, мосты, средства связи, поджигай склады боеприпасов, продовольствия и горючего.

Смелыми и беспощадными ударами по тылам врага ты ускоряешь победу советского народа. Крепнет наш отпор врагу — свыше шести мил­лионов немцев нашли могилу на нашей земле или навсегда вышли из строя. Уничтожены де­сятки тысяч танков, самолетов, орудий врага. Кровожадный зверь истекает кровью. Он не взял ни Москвы, ни Ленинграда. Сокрушительным уда­ром вышибла его Красная армия из Ростова, из Тихвина, из Ельца, из Калинина. Так начал­ся разгром немецких оккупантов.

«Разве можно сомневаться в том, что мы мо­жем и должны победить немецких захватчиков?

Враг не так силен, как изображают его неко­торые перепуганные интеллигентики. Не так стра­шен чорт, как его малюют. Кто может отрицать, что наша Красная Армия не раз обращала в паническое бегство хваленые немецкие войска?»

Так заявил товарищ Сталин в своей речи на параде Красной Армии 7 ноября 1941 года на Красной площади   в Москве.

Товарищ Сталин заявил далее:

«Нет сомнения, что Германия не может вы­держать долго такого напряжения. Еще несколь­ко месяцев, еще полгода, может быть годик, — и гитлеровская Германия должна лопнуть под тяжестью своих преступлений».

Памятуя обо всем этом, будь отважным, стойким бойцом. Любовь к советской Родине, и ненависть к врагу — твое сильнейшее оружие. Презрение к смерти — твоя обязанность. Трус умирает сотни раз, а герой умирает лишь од­нажды. Память о нем бессмертна в народе.

Но твоя обязанность заключается не только в том, чтобы с достоинством и честью драться против врага самому, но также и в том, чтобы вести за собой всех трудящихся в бой против гитлеровских изуверов.

Ты не только боец, но и пропагандист, агита­тор партии и народа. Сплачивай силы народа на истребительную войну против немецких оккупантов!

Вовлекай новых товарищей — рабочих, кре­стьян, интеллигентов — смелых, честных, пре­данных советской власти, в партизанские отря­ды, в диверсионные группы.

«В захваченных районах создавать невыноси­мые условия для врага и всех его пособников, преследовать и уничтожать их на каждом шагу, срывать все их мероприятия» (И. В. Сталин, Речь по радио 3 июля 1941 года).

Неси рабочим   и крестьянам временно захваченных немцами районов слово большевистской правды. Красная Армия скоро вернется, враг бу­дет разгромлен. Расскажи им новости, услышан­ные тобой от советского радио, прочитанные в советской листовке. Расскажи, что Москва и Ленинград никогда не будут в руках у фаши­стов, сколько бы ни кричали об этом гитлеров­ские холуи и сам Гитлер.

Используя свой личный опыт и опыт товари­щей, дай хороший совет людям, как бить немцев покрепче. Поддержи своим словом, хорошей вестью и дружеской шуткой тех, кто устал или измучен, колеблется или сомневается в нашей победе: это так же важно, как взаимная выруч­ка в бою!                                    

Учи наших товарищей искусству борьбы с врагом. Вложи все свое уменье и опыт в дело военного обучения новых бойцов — партия и Родина скажут тебе спасибо!

Воспитывай в наших товарищах стойкость и бесстрашие в бою: обстрелянный боец знает, чему учить!

Внезапность нападения, меткость выстрела, удара ножом, смелый, дерзкий маневр, уверен­ность в собственных силах, готовность перенести любые лишения и страдания за Родину в бою, в походе и даже в лапах у ненавистного врага — отличительные качества советского парти­зана. Фашистская мразь, подлая и трусли­вая, — ничто в сравнении с нашими людьми, борющимися за свой дом, семью, за Родину, честь и свободу!

Воспитывай у товарищей большевистскую бди­тельность, зоркость и непримиримость к врагу явному и тайному; разоблачай вражеские про­вокации, разоблачай и убивай на месте провока­тора и всякого другого агента врага, уничтожай немедля предателя и труса. Иначе они нанесут тебе удар в спину!

Пусть во всей твоей политической работе, ра­боте пропагандистской и агитационной служат руководством речи товарища Сталина от 3 июля 1941 года, 6 ноября 1941 года и 7 ноября 1941 года.

В них воплощена непоколебимая воля нашей родной большевистской партии и советского на­рода: разгромить и уничтожить гитлеровскую Германию во что бы то ни стало!

Партизан-коммунист и комсомолец!

Ты несешь особую ответственность перед Ро­диной. Тебя принимали в ряды ВКП(б) и ВЛКСМ как передового бойца — смелого, честного, непоколебимого, политически развитого. Смысл твоей жизни заключается в том, чтобы оправдать доверие партии. Твоя жизнь — до послед­него дыхания, до последней капли крови — принадлежит партии.

Это значит, что ты ведешь народ под вели­ким знаменем партии Ленина — Сталина вперед   к победе. Мы — боевые вожаки народных мсти­телей, истребляющих гитлеровскую сволочь в ответ на ее черные злодеяния.

Это значит, что ты — первый, самый смелый и стойкий в бою. Тебе неведом страх.

Это значит, что ты — первый агитатор и про­пагандист директив партии, неутомимый органи­затор народных масс на священную освободи­тельную войну против гитлеровской Германии.

Это значит, что ты неуклонно — изо дня в день — ведешь работу по вовлечению в ряды ВКП(б) и ВЛКСМ новых членов из числа пе­редовых бойцов за Родину, за партию, за Сталина.

Это значит, что ты воспитываешь их в духе учения Маркса — Ленина — Сталина, в духе героических традиций великой партии Ленина — Сталина — организатора побед нашей социали­стической Родины, руководителя советского народа в его борьбе против гитлеровской Германии.

«Товарищи красноармейцы и краснофлотцы, командиры и политработники, партизаны и партизанки! На вас смотрит весь мир, как на силу способную уничтожить грабительские полчища немецких захватчиков. На вас смотрят порабо­щенные народы Европы, подпавшие под иго не­мецких захватчиков, как на своих освободите­лей. Великая освободительная миссия выпала на вашу долю. Будьте же достойными этой миссии! Война, которую вы ведете, есть война освободи­тельная, война справедливая. Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших ве­ликих предков — Александра Невского, Димит­рия Донского, Кузьмы Минина, Димитрия По­жарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова! Пусть осенит вас победоносное знамя ве­ликого Ленина!

За полный разгром немецких захватчиков!

Смерть немецким оккупантам!

Да здравствует наша славная родина, ее свобо­да, ее независимость!

Под знаменем Ленина — вперед к победе!» (Из речи Председателя Государственного Коми­тета Обороны и Народного Комиссара Обороны товарища И.В. Сталина на параде Красной армии 7 ноября 1941 года на Красной площади в   Москве.)

 

I . ТАКТИКА ПАРТИЗАНСКОЙ БОРЬБЫ

 

Основная цель партизанских действий — истре­бить живую силу и материальные средства фа­шистов. Для успеха в этой борьбе соблюдай сле­дующие условия:

1.    Нападай внезапно, неожиданным налетом.

2.    Всюду проявляй исключительную выдержку; умей подпускать врага на очень близкое рас­стояние — в 30—20 и даже 10 метров.

3. Смелость, граничащая с дерзостью, — глав­ное качество партизана.

4.   Изобретай все время новые приемы для уничтожения врага. Партизан не может действо­вать по шаблону.

5.   Поддерживай тесную связь с советскими патриотами,   оставшимися   в   деревнях, селах   и городах, оккупированных фашистами.

Наши партизаны в ожесточенной борьбе с фа­шистскими захватчиками накопили уже немалый опыт. Этот опыт дает возможность партизанским отрядам действовать с большим успехом, со­храняя свои силы и людей.

Организуй тщательную разведку противника. Изучи   пути и   способы   его передвижения, несение службы в гарнизонах, порядок охраны, раз­личные привычки.

Один из наиболее важных способов партизан­ской борьбы — это засады. Мелкие группы пар­тизан, в 6—10 человек, подстерегают врага в ку­стах, в лесу, прилегающему к дороге, в канавах, поросших кустарником. Хорошо замаскируйся, чтобы враг и не подозревал о твоем присутствии. Для засады выбирай такое место, откуда можно было бы вести широкий обстрел дороги.

Вот показался враг. Подпусти его на близкое расстояние, в 10—20 метров, и внезапно бей пу­леметно-ружейным огнем, гранатой. Важно сде­лать это столь быстро и неожиданно, чтобы враг не успел пустить в ход собственное огнестрель­ное оружие. Ошеломив врага, бросайся в случае надобности в рукопашную схватку. Коли штыком, руби лопатой, бей прикладом, коли ножом. Не отдавай инициативу действий врагу.

В таком бою большую пользу приносят про­тивотанковые гранаты. Их хорошо бросать в движущуюся неприятельскую колонну, в автома­шину, кавалерийский разъезд и т. п.

Засады на дорогах организуются главным об­разом днем, так как немцы с наступлением тем­ноты прекращают движение по дорогам, особенно в лесных местностях. Фашисты боятся партизан.

Налет из засады с целью отбить у врага продо­вольствие и боеприпасы надо производить в осо­бенности без излишнего шума. Поменьше ненуж­ной стрельбы, взрывов и т. п. Тут очень выгодно применить малокалиберную винтовку: звук вы­стрела у нее очень слабый. Из малокалиберной винтовки можно всегда ранить водителя, охранников, а потом бесшумно добить их холод­ным оружием. Так действовать очень выгодно: партизаны выигрывают достаточно времени для того, чтобы разгрузить захваченную машину или обоз и унести подальше необходимые припасы. А при   громкой стрельбе из боевого оружия фашистские гарнизоны немедленно посылают машины с войсками на помощь захваченному обозу.

Хорошие результаты дает также минирование дорог. Расставь мины в нескольких местах и тщательно замаскируй их. А сам спрячься в за­саде. Но так, чтобы взрыв мины был для тебя безопасен. Все, что осталось у врага живого после взрыва мины, уничтожай всеми доступными тебе средствами. Минирование дорог лучше произво­дить ночью, перед утренним рассветом.

Партизанские отряды совершают налеты на вражеские гарнизоны, штабы, радиостанции, аэродромы, артиллерийские парки, расположен­ные в населенных пунктах. В этом деле соблю­дай следующие правила:

а)    Проведи тщательную разведку. Установи точно, где расположен объект нападения, как он охраняется, где находятся обычно вражеские посты, заставы, секреты, где квартируют офицеры и расставлены пулеметы.

Изучи хорошо все скрытые подступы к этому месту, используя леса, кустарники, холмы, овраги.

б)    Начальник отряда разрабатывает подробный план действий. Каждое подразделение отряда, каждый боец должен точно и твердо знать, на каком участке он должен действовать и что именно ему надо делать.

в)    Необходимо осуществить внезапность напа­дения и вызвать возможно больше паники среди неприятеля. Поэтому надо нападать сразу на все важные участки, в первую очередь на квартиры офицеров   и на огневые   точки — пулеметы   и минометы. Для усиления паники открывай огонь по возможности со всех концов деревни, — так создается у врага впечатление, что его окружили.

г)     Успех такого налета зависит во многом от тесной связи   партизанского отрада с местным населением. Оно может оказать партизанам ог­ромную помощь. От местных жителей узнаются подробные сведения о противнике. Местный жи­тель — лучший проводник для партизан.

д)    Налет выгоднее всего совершать ночью, ближе к утреннему рассвету.

е)    В    самом    начале   налета    надо   нарушить связь противника с соседними гарнизонами.   По­рви, порежь или замкни все провода телефонной или телеграфной связи.

ж)    Так как подобные налеты проводятся ночью, то необходимо хорошо согласовать действия от­дельных подразделений отряда между собой, а также с командиром. Здесь должна быть нала­жена живая связь: каждый боец знает установ­ленный для этого случая пароль. Важно пра­вильно выбрать место сбора. К нему надо соби­раться мелкими группами, но обязательно точно в срок.      

Хорошее боевое средство в таком налете — гранаты. Бросай их в окна домов, занятых про­тивником, в штаб, казармы, конюшни и т. п.

Пользуйся любым случаем, чтобы уничтожать у врага запасы горючего всеми доступными тебе средствами.

Устраивай аварии вражеских воинских поездов, взрывай рельсы, стрелки и т. п.

Весьма важная задача для партизанского от­ряда — систематически нарушать связь в тылу врага. Ищи провода, определяй их назначение и организуй порчу — замыкай, обрывай и режь каждый день и не в одном месте, а в разных местах. Подпиливай столбы, особенно в безлес­ной местности, где их трудно восстановить.

Перечислить все способы партизанской борьбы невозможно. Они зависят от   многих причин — от местных условий, от общей военной и поли­тической обстановки и предусмотрительности командиров. Но помни одно: основная заповедь партизан — наступать, наступать и наступать. Если будешь вяло действовать, отсиживаться в одном месте, только напрасно растратишь свои силы и выдашь себя врагу. Решительность, ак­тивные наступательные действия — залог успеха в партизанской борьбе».

 

 

 

ПЕРВЫЙ РЕЙД В ТЫЛ ВРАГА

 

«Тактика отряда особого назначения состояла из стремительных, всегда неожиданных для врага налётов на занятые им селения, штабы, мотомехколонны, обозы, двигавшиеся к фронту с боеприпасами и продовольствием. Внезапность, с которой действовал отряд, молниеносные короткие удары по расположению немецких войск, новое усовершенствованное оружие, которым был вооружён отряд, и храбрость его бойцов неизменно приносили успех». (Комиссар ООнЗФ Стригунов, январь 1942 г.)

 

Москаленко П.И.: (послевоенные воспоминания) «К утру 12 ноября ООН был на линии фронта в д. Булгаково на р. Нара. Неприятности в пути. Во время движения отряда вражеские самолёты бомбили Москву и часть машин с людьми отстала, не прибыла к линии фронта. Полковник Иовлев приказал капитану Жабо собрать всех отставших (200 человек), организовать их, вновь распределить по ротам и взводам и ждать его возвращения, а сам увёл отряд (400 человек) в тыл немецко-фашистских войск в район Угодский Завод, Чёрная Грязь, Высокиничи».

 

Есин Г.Я.: (послевоенные воспоминания) «12 ноября отряд на автомашинах направился к линии фронта с целью перейти линию фронта и выполнить задание в тылу врага. На пути следования наши машины попали под удар вражеской авиации. Это помешало всему отряду к ночи 13 ноября прибыть к месту перехода линии фронта. Полковник Иовлев оставил капитана Жабо собрать оставшихся бойцов и командиров, а сам с прибывшей частью отряда пошёл на выполнения задания в тыл врага. Ещё в Люберцах при формировании отряда мне было поручено формировать взвод, которым я командовал, но по прибытию к линии фронта, во время бомбёжки мой командир роты лейтенант Пигасов отстал, и полковник Иовлев назначил меня командиром четвёртой роты, которой я командовал два похода в тыл врага. При третьем переходе линии фронта полковник Иовлев поручил мне командовать отрядом, так как сам вернулся из второго задания больным».

 

Стригунов И.И.: (написаны в январе 1942 г.) «12 ноября (1941 г.) отряд в полном составе отправился на выполнение боевого задания в тыл немецко-фашистских войск. Близ дер. Лопасня мы перешли линию фронта и оказались в тылу врага. И здесь между боями политработники продолжали проводить беседы. Они состоялись часто у костров и носили дружеский, задушевный характер. В такой обстановке были проведены беседы о сохранении оружия, о взаимной выручке в бою товарища. Приведу в пример политрука Мартынова, младшего политрука Хилова. Перед получением боевого задания они всегда беседовали с каждым из   командиров и бойцов в отдельности, ставили конкретные задачи перед ними, объясняли обстановку, в которой придётся действовать. Они сами служили примером для всех не только на словах, но и на деле. Расскажу об опыте работы младшего политрука Хилова. Когда отряд прибыл в дер. Лопасня, тов. Хилов созвал совещание коммунистов и агитаторов своей роты.

- Мы сейчас находимся в непосредственной близости от линии фронта, сказал он. Перед нами стоит задача незаметно перейти фронт. От этого зависит успешное выполнение всего задания. Каждый боец должен соблюдать при переходе линии фронта строжайшую дисциплину, чётко выполнять приказы командира. Каждый коммунист и комсомолец должен показать примеры дисциплинированности и отваги. Товарищ Хилов   предупредил всех, что в случае нападения противника на отряд не должно быть ни какой паники. Каждый трус и паникёр будет расстрелян беспощадно.

С помощью местных партизан нашему отряду удалось незаметно пересечь линию фронта и вовремя прибыть к месту назначения. Командир и политрук роты получили от штаба отряда задание – разгромить колонну автомашин противника, двигавшуюся по шоссе. Как только было получено это задание, тов. Хилов вызвал к себе командиров взводов и помощников их. Коротко и ясно объяснил обстановку, предложил немедленно подготовить роту к выполнению задания – проверить оружие, наличие боеприпасов. Через два часа, в точно назначенный срок, рота была выстроена. Политрук подошёл к бойцам. Поздоровавшись с ними вполголоса, он стал объяснять обстановку и поставленную перед ротой боевую задачу. Он говорил:

- На шоссе, которое мы уже дважды переходили ночью, сегодня противник подтягивает свои резервы и боеприпасы. Мы должны разгромить колонну машин с пехотой и боеприпасами, сорвать замыслы врага. Задача трудная, но почётная. Каждый из нас должен помнить, что Родина ждёт от нас подвигов. Будем сражаться отважно, с достоинством и честью выполним свой долг гражданина и воина.

После этого тов. Хилов беседовал с каждым из коммунистов роты в отдельности. Все они получили персональные задания и наказ – быть в бою хладнокровными и бесстрашными, показывать остальным бойцам пример во всём.

Тщательная подготовка принесла свои результаты. 3-я рота разгромила колонну автомашин противника. Не менее 300 немецких солдат и офицеров осталось лежать на дороге. Задание было выполнено успешно. После доклада командиру отряда о выполнении его указаний политрук вернулся к своей роте и обратился к бойцам с такими словами:

- Вы, товарищи, поработали сегодня неплохо. Несмотря на мороз, вшивым фрицам было жарко. Задание выполнено хорошо. Особенно отличились лейтенанты Лискунов и Горшков, которые умело руководили своими взводами. Надо отметить и комсомольца Усачёва. Этот товарищ беспощадно бил врага, он взорвал автобус, в котором ехали офицеры. Вражеская пуля сразила его. Мы потеряли одного из лучших своих бойцов. За смерть его подлые фашисты должны поплатиться не одним десятком своих голов.

Затем были подведены итоги боя. Бойцы разошлись по шалашам на отдых.

Работа тов. Хилова не ограничивалась только политическим руководством роты. Она была характерна тем, что, вникая во все детали, он постоянно вёл работу с командирами. Можно привести такой пример. Возвращаясь после выполнения задания, бойцам надо было сделать трудный и длительный переход. Бойцы были очень усталы и голодны, продукты все вышли. Но идти надо было быстро, чтобы обязательно пересечь линию фронта до рассвета. На каждом привале тов. Хилов беседовал с командирами взводов и отделений и ставил перед ними задачу: внимательно следить, чтобы ни один человек не отстал, сумел организовать товарищескую помощь, помочь нести, например, оружие отдельным товарищам, которые чувствовали себя слабыми. Особенной заботой окружить раненных. Но в то же время немедленно пресекать всякого рода нытьё и жалобы на трудности перехода.

Неплохо была поставлена партийно-политическая работа во 2-й и 4-й ротах. Во второй роте политруком стал тов. Ситников (так как политрук Кальницкий был освобождён от этой работы и назначен секретарём парторганизации отряда). Тов. Ситников всегда находился с бойцами отряда, умело организовывал работу агитаторов, сколотил боевой актив, часто сам брал на себя руководство отдельными операциями и выполнял их отлично. Тов. Ситников награждён орденом Красной Звезды.

Тактика отряда особого назначения состояла из стремительных, всегда неожиданных для врага налётов на занятые им селения, штабы, мотомехколонны, обозы, двигавшиеся к фронту с боеприпасами и продовольствием. Внезапность, с которой действовал отряд, молниеносные короткие удары по расположению немецких войск, новое усовершенствованное оружие, которым был вооружён отряд, и храбрость его бойцов неизменно приносили успех.

Так, например, были заняты переправы, которые удерживались три дня. В этой операции особо отличились комсомольцы тт. Лискунов, Горшков, Канашевич, Егоров, Есин   и другие. Удачно прошёл налёт под руководством младшего лейтенанта комсомольца Рогожина на село Ивановское, где расположились немцы. Тихо сняв двух часовых, группа руководимых Рогожиным бойцов ворвалась в деревню. В некоторых домах через окна бойцы видели пьянствующих офицеров. Неожиданность, с которой отряд налетел на деревню, ошеломила немцев. Ничего не понимая, перепуганные, с неистовыми криками и свистками, они выскакивали на деревенские улицы и открывали беспорядочную стрельбу. Группа Рогожина   действовала хладнокровно и, уничтожив десятка полтора немецких солдат и офицеров, отошла к лесу. Всю ночь из деревни слышалась пальба и крики немцев. Они никак не могли успокоиться. Группа Рогожина не потеряла ни одного человека.

За время всех походов отлично действовали разведчики. Они всегда приносили штабу ценные сведения о силах противника, его месторасположении. Старший сержант разведчик – комсомолец Березовой выполнял самые трудные и ответственные задания. О нём можно сказать, что он был разведчиком по страсти, по призванию. Приведу характерную деталь. Однажды группа разведчиков под руководством Березового производила наблюдение за дорогой. Бойцы замерзали. Но прыгать, чтобы согреться, было нельзя – стук сапог разносился далеко. Тогда Березовой предложил по очереди ходить на опушку леса и на полянке, заросшей мхом, отогреваться. Здесь стук сапог становился совершенно неслышным. Сейчас тов. Березовому   присвоено звание младшего лейтенанта, он награждён орденом Красного   Знамени.

Отлично действовала также разведчица Евдокия Товаровская, ходившая в деревни, занятые немцами, и приносившая отряду очень важные сведения о противнике. Её возвращения всегда ждали с нетерпением, а рассказы о разбойничьем хозяйниченьи немцев выслушивались с огромнейшим интересом.

17 ноября разведчики донесли, что по шоссе двигается в сторону фронта колонна автомашин с пехотой. Решено было атаковать и уничтожить вражескую колонну. Операция была проведена под руководством лейтенантов Губарева и Горшкова блестяще, она превзошла все ожидания.

Бойцы залегли по обеим сторонам дороги на протяжении 250 метров задолго до приближения колонны. Терпеливо ждали. Лишь к рассвету показались 62 автомашины с солдатами и офицерами. В середине автоколонны находились цистерны и машины с боеприпасами. В руках бойцов отряда гранаты, автоматы и новое оружие действовали безотказно. Бойцы одновременно атаковали голову и хвост колонны. На шоссе завязался жестокий бой, из которого удалось вырваться лишь нескольким немцам. Все их машины были подорваны и остались гореть на шоссе. Во время этого боя отличился сержант Рябов. Он один вступил в единоборство с двумя автомашинами и уничтожил их. Смертельно раненый сержант Рябов не выходил из боя, продолжал расстреливать из своего автомата немцев и уничтожил их более 25. Со смертельной раной в живот он приполз в лагерь, вынеся с поля боя оружие двух убитых товарищей. Вскоре он умер. Мы похоронили его в суровом хвойном лесу и над могилой поклялись мстить врагу безжалостно и жестоко. Кроме политработников, выступавших над могилой товарища, выступили тт. Третьяков, Панчелидзе и другие бойцы. Они выразили мнение всех: лучше умереть героем, чем жить трусом. Беседчики и агитаторы провели со всеми бойцами беседы о подвиге сержанта Рябова.

В походах по тылам врага, особенно в длительных походах, очень важно умело сочетать боевые операции с отдыхом бойцов. После боя на шоссе, когда бойцы Губарева и Горшкова   вернулись в лагерь, для них другие бойцы приготовили шалаши. Во время отдыха политруки и агитаторы провели беседы о боевых операциях, о предстоящих задачах их подразделений. За это время бойцы отдохнули и бодрые отправились на выполнение нового боевого задания.

Вообще, все три похода отличались необыкновенной дружбой бойцов и командиров, их товарищеской спайкой. Приведу такой пример. Когда у одного из бойцов промокли сапоги, ему отдала свои валенки медицинская сестра. В условиях походной жизни это не мелочь. Дружба обеспечивала успех наших походов, она помогала нам в трудные и опасные минуты. Каждый боец делился с другом последним сухарём, а когда их не стало, мы коллективно занялись поджариванием конины и делили её поровну.

Во время этого похода в отряде оказалось 10 раненых, весь отряд проявлял о них трогательную заботу. На время задания мы разместили их у лесника, где они поправились, а на обратном пути захватили их с собой.

В продолжение всего первого похода, а затем второго и третьего в отряде поддерживалась железная воинская дисциплина. Дружба между бойцами и командирами лишь укрепляла её.

Когда в ночной тишине отряд передвигался с места на место и бойцы шли многие километры через болота и леса по глубокому снегу, они помогали друг другу.

Отдельные недисциплинированные поступки единодушно осуждались и никогда не повторялись. Кто-то из бойцов закурил. К нему почти одновременно подскочили несколько других бойцов.

- Ты что, приказа не знаешь? – спросили они.

Больше таких проступков не было.

 

Москаленко П.И.: (послевоенные воспоминания) «Роты произвели разведку и захватили мосты через р. Протва в Высокиничах, Ильинском, Ивановском, Овчинино. В это время кавалерийский корпус начал прорыв немецкой обороны. Мы отчётливо слышали орудийную канонаду, но контрудар не имел успеха и нам приказали уничтожить мосты, что и было сделано. После этой операции вели разведку (это наше отделение в районе Угодского Завода), громили гарнизоны в деревнях вблизи Угодского Завода и уничтожали живую силу врага из засад на дорогах, ликвидировали немецкую радиостанцию. По выполнению задачи, 19 ноября вышли за линию фронта. (В наш тыл)».

 

Есин Г.Я.: (послевоенные воспоминания) «Первый поход мы совершили в районы - Угодский Завод и Высокиничи. Этот первый переход линии фронта и действия в тылу противника мне особенно запомнился. Линию фронта мы перешли без единого выстрела. На пути следования встретились с противником несколько раз, но в бой не вступали. Однако на одной из дорог при её переходе пришлось принять короткий бой, так как надо было срочно перейти дорогу. Наш путь в тылу врага был тщательно организован благодаря опыту полковника Иовлева. Выставлялись боевые обеспечения флангов и отряд на пути уничтожил несколько повозок, идущих по шоссе с солдатами, в этой короткой стычке. Отряд продолжал свой путь к цели и противник нас стал обстреливать только тогда, когда мы ушли от шоссе на 1,5-2 км, обстрел вёл из орудий, но больше из миномётов.

Не доходя километров 15 до Высокинич расположился штаб отряда и все роты получили боевое задание. Моя рота получила первое задание - занять мост в Высокиничах на реке Протва. 14 ноября вечером рота выступила на выполнение задания. По пути следования мы задержали пять человек в форме бойцов Красной Армии, боевых и расторопных. Оставил за себя политрука роты старшего политрука Мартынова. Взял с собой 12 человек и мы пошли в разведку моста, который должны были захватить. С задержанными заниматься было некогда, их оставили под стражей как арестованных. Всю ночь вели разведку моста. Мост небольшой около 70-100 м., по обе стороны охранение парными патрулями. В населённом пункте большой гарнизон, до полка, с танками. С полученными данными я вернулся. Прихожу на место где оставил роту, но её на месте нет. Тогда по следам, а уже выпал небольшой снег,  мы быстро нашли роту. Рота ушла на 1,5 км от стоянки. На мой вопрос, почему перешли, Мартынов мне доложил, что задержанные подговорили двоих часовых и вместе с ними сбежали.

Тогда я принял решение произвести разведку в окружности своей роты. Выделил две группы по 15 человек и послал в две стороны к дорогам, которые шли из Высокинич. С одной группой отправился сам, а с другой А. Нагайчук. Пройдя около 2 км вдоль шоссе, мы обнаружили немецкую часть, которая расположилась на отдых и готовилась к обеду. Работали кухни. Я расположил свою группу в ельнике и мы начали наблюдать, чтобы установить количество противника, вооружение и направление его движения. Немцев примерно было около батальона. Я уже собирался дать команду к отходу, как от одной из кухонь, немец в белом халате и колпаке направился к кустам в нашу сторону. Мы его решили снять бесшумным выстрелом, но выстрел, уничтоживший фашиста, поднял тревогу в стане врага. Они направили команду в нашу сторону, но прошли немного правее нас, не обнаружив нас, так как мы были хорошо замаскированы. Когда они прошли мимо нас, то я поднял свою группу и мы направились к расположению роты. Я уже чувствовал усталость, но привык всегда ходить впереди. Ко мне подбежал сержант и доложил, что параллельно нам идут немцы. Даю команду к бою и разворачиваю группу вправо и вперёд, немцы развернулись влево. Их было человек сорок. Мы открыли огонь и после короткого боя отошли. Потерь у нас не было.

Вторая группа, посланная мною на другую дорогу, также встретила немецкую колонну. Таким образом, мы находились между двумя дорогами, по которым продвигались немецкие части, что было для нас опасно.

Получив данные разведки и после их анализа, решил доложить командиру отряда полковнику Иовлеву о возможностях роты. В донесении сообщил, что мост рота захватить может, но долго удержать не сможет, так как в Высокиничах большой гарнизон с танками. Второе, прошу разрешить сменить роте место расположения, так как расстояние было около 12 км. Командир Иовлев разрешил мне мост не занимать, так как нет необходимости. Место расположения сменить и донести, где расположена рота.

Собрал командиров взводов (А. Нагайчук, Генералов, ...), поставил задачу на переход. В этот момент мне донесли посты, что роту окружают немцы. Силы были неравные. Они по численности превосходили нас раза в два. Даю команду к бою, завязываем бой и быстро отходим в восточном направлении. Рота очень быстро развернулась, заняла боевые позиции, дружно открыла огонь из автоматов, забросала противника гранатами, и группами, прикрывая друг друга, начала отходить. Лично я задержался, командуя боем и отходом роты, что привело к тому, что я отстал от роты метров на 300. Немцы, видя меня одного, направились ко мне, но в этот момент у меня заклинило автомат. Тогда я быстро сорвал с ремня гранату «лимонку» Ф-1 и бросил в группу немцев. Брошенные две гранаты остановили преследование. Одна из пуль противника задела моё левое ухо. Брошенные мною гранаты остановили преследование нас противником, и я быстро догнал свою роту. Рота вышла из окружения. Трое в этом бою бросили оружие. Когда оторвались от противника, я свою роту повёл организованно к штабу отряда, так как боеприпасы мы почти все израсходовали.

Отряд прибыл к расположению штаба, и я доложил полковнику Иовлеву о результатах нашего боя и потере оружия тремя сержантами. Полковник принял мой рапорт и перед строем роты приказал: «Роту расположить на отдых. Двоих без оружия отправить за приобретением потерянного оружия, нам без оружия в строю отряда не нужны, третьего, сержанта Шевченко, арестовать».

Роту расположили на отдых. Пополнили немного патронами и гранатами. Двоих послали найти оружие и прибыть с оружием в роту, при этом снабдили их гранатами. Вообще, на пути нашего следования, мы в лесу много встречали брошенного оружия, особенно СВТ. Но эти два сержанта всю ночь проболтались и утром пришли без оружия. Конечно их участь была решена...

Шевченко полковник освободил из-под ареста и приказал ему найти оружие, чтобы искупить свою вину. Этот разболтанный сержант в порезанных сапогах в подъёмах, боевой сорви голова, сходил на место нашего боя и принёс винтовку, верно - без затвора. Но ему товарищи нашли затвор, и он доложил полковнику о выполнении задания. На вопрос полковника Иовлева: «Почему бросил винтовку?» - ответил, что участвовал в финской войне, и там нам приказывали бросать оружие, если нет боеприпасов, предварительно разбить приклад и выбросить затвор, чтобы оружие не попало исправное   противнику. Полковник возвратил его в строй роты.

На второй день рота получила новое задание, пойти на шоссе Высокиничи - Угодский Завод и вести на этом шоссе наблюдение за движением противника. Задача была очень простая. Но когда я повёл роту к этому шоссе, у меня в голове возникла мысль, как отомстить противнику за вчерашний бой и его хозяйствование на нашей земле. Впереди были слышны периодически артиллерийские выстрелы. Это их орудия стреляли в сторону леса, расположенные вдоль шоссе для отпугивания выходящих из окружения бойцов. Настроение в роте было боевое, так же как и у меня. Я решил сделать на шоссе засаду всей ротой.

Решил вести роту не на выстрелы, а в промежутке между выстрелами. Таким образом, мы подошли к шоссе в районе дер. Чёрная Грязь между Угодским Заводом и Высокиничами, где и сделали засаду на этом шоссе. Приказал роте занять боевую позицию вдоль шоссе, располагаясь с интервалами между бойцами на 3-5 метров и от шоссе на 5-7 метров. Сам расположился на правом фланге роты. Команда-приказ был следующим: «По моему сигналу - бросок противотанковой гранаты, открыть огонь из всех видов оружия, по сигналу - красная ракета - отход из боя».

Лежим 10-15 минут, противника на шоссе нет. Я уже начал думать о снятии засады, так как лежать на мёрзлой земле было холодно и можно простудить бойцов. Но послышался шум моторов слева. Вскоре мы увидели движущуюся автоколонну большегрузных машин в сторону Угодского Завода. Машины все крытые тентами, а впереди шла легковая машина. Решили эту колонну уничтожить, даже если они будут пустыми. Машины шли на малой скорости, на дистанции 7-10 м. одна за другой. Когда поравнялась со мной легковая машина, я бросил противотанковую гранату, и она отбросила машину в сторону. Из автомата я расстрелял 4 офицеров, которые находились в машине, и шофёра.

Рота открыла из всех видов оружия огонь, и полетели в машины гранаты. Из машин через задние борта стали выпрыгивать немцы, одни из них падали убитые, другие поднимали руки с возгласами: «Русь сдаюсь», но нам брать их в плен некуда и мы их в упор расстреливали. Бой длился 20-25 минут. Сзади колонны подошли танки и открыли огонь в нашу сторону вдоль шоссе. Отдельные немцы уцелели, залегли и открыли огонь. Тогда я дал красную ракету - отход. Мы имели одного тяжело раненого, сержанта Рябова, которого товарищи вынесли из боя, но он скоро умер и был похоронен в лесу. Сколько мы уничтожили машин и немцев, я не считал. Точно сказать не могу…

  Продолжение по дневнику.

18.11.41 г. Рота была разделена на две группы и громила два гарнизона в пос. Боево и дер. Михайловка. Одну группу возглавлял я, другую ст. политрук Мартынов, мой зам. по политчасти роты. Как прошла операция у Мартынова, я не помню. Свою операцию помню всю подробно. В то время был приказ всё жечь, взрывать, ничего противнику не оставлять. В ночь подвёл свою группу в 70 человек к дер. Михайловка. Часовых сняли бесшумно. Гарнизон противника спал спокойно. Группа вошла в деревню, рассыпавшись цепью. Я с ординарцем находился на левом фланге, южнее.

Передо мною большой дом. В этот дом я бросил гранату. Вся моя группа открыла огонь ружейно-пулемётный и бросала гранаты. Деревня начала гореть. Из моего дома немцы в кальсонах выпрыгивают из разбитых окон и дверей, я их с ординарцем расстреливаю. Со двора выбегают кони. Заканчивая бой, я дал красную ракету к отходу. Но здесь немецкие танки открыли пулемётный огонь. Танки были близко от нас, но мы их раньше не заметили. Огонь танков был в нашу сторону. Мы отошли и залегли в траве непаханой полосы, но танк двигался в нашу сторону. У меня осталась одна граната - «лимонка», которую я собирался бросить в танк, но он остановился в 100 метрах от нас. После нескольких очередей, танк перестал стрелять и остался на месте. Деревня горела, рвались артснаряды и боеприпасы на складе, всё вокруг было освещено. Тогда я сказал своему ординарцу: «Ты по-пластунски умеешь, давай уходить, но если он нас заметит, то мы от него не уйдём». Впереди, в поле, я заметил кусты на расстоянии 250-300 метров. Мы поползли к этим кустам. Там оказалась яма и вокруг кусты. В этой яме со снегом мы пролежали около двух часов. Пламя в деревне начало угасать. Тогда мы решили перебежками добираться к лесу. Лес находился недалеко, в 300-350 метрах от нас. Мы благополучно добрались до леса и по просеке пошли в направлении сбора отряда. Вдруг на нашем пути оказались люди. Мы свернули вправо, они в другую сторону, так мы разошлись без единого выстрела. На этом боевые действия роты и отряда закончились.

19.11.41 года выход из тыла в районе дер. Муковнино на реке Нара».

 

 

Чистяков В.М .: «23 и 24.11.41 г.

Здравствуйте, милые и дорогие папа и Ася!

Вот я опять здесь, жив и здоров. Вчера вечером приехали на свою дачку - здесь будет протекать наш кратковременный отдых и подготовка для следующих больших дел по выполнению следующих больших заданий. Впечатлений от пережитого, конечно, порядочно, ибо сам-то образ жизни в корне изменился, не говоря уж о нашей работе. Всегда там, раздумывая об условиях жизни и работы, мне вспоминалась картина «За советскую Родину», которая может послужить лишь очень приближённой схемой. Чувствую себя всё также хорошо, правда, уже в безвозвратном прошлом мордочка, что была у меня на Чкаловском - тогда я был совсем толстяк.

…Благодарю за заботу, хотя и были возможности получить от Вас посылку, мне, кажется, ничего не требовалось, тем более сейчас, когда все мои вещи на мне. У меня ещё сохранились одни тёплыё носочки, те, что поновее, поэтому проблему ног более или менее разрешил, а она единственная в этом беспокойном смысле. В остальном же беспокойство происходит от противоположных причин, ибо во всём важном тепло обеспечено, а в походе и жара.

…Со мной же придётся пока ограничиваться опять односторонней связью, для меня было бы лучше, если бы она была бы обратной. Но как, видимо, адреса пока у нас нет, да и местопребывание наше, здесь, хотя и повторяющееся, но случайное. Вчера писал я эти строки о начале отдыха, а сегодня с утра готовимся к выезду на новые задания – будто бы такова обстановка. Ну, ничего, будем продолжать полезные дела по истреблению «господствующей» расы, несколько грехов мне простится ещё за первый раз .

…Остаюсь для побед, с красноармейским приветом, опять чуть с не зафронтовым. Сын Виктор.

Р.С.          О нас и наших делах прочтёте в «Комсомольской правде». Напишет Непомнящий.   Он был с нами».

 

Газета «Правда» , 30 ноября 1941г.:  « Рейд по тылам врага.

Смелый рейд по тылам врага совершил на днях   отряд командира тов. Иовлева (комиссар - тов. Стригунов), составленный из молодых добровольцев. Бойцы углубились от линии фронта на 60 километров и, действуя на тыловых коммуникациях врага, исколесили около 250 километров по лесным массивам Подмосковья.

За семь дней отряд Иовлева нанёс большой урон врагу. Уничтожено около 600 фашистских солдат и офицеров (среди убитых – один немецкий генерал), разгромлены две автоколонны с пехотой и военным грузом, радиостанция штаба в пункте У., взорвано несколько цистерн с бензином. Бойцы отряда совершили несколько успешных налётов на штабы фашистских частей, в том числе на штаб дивизии, систематически нарушали связь, собрали ценные сведения о противнике.

Большую помощь бойцам оказали местные партизаны. Выделенные ими проводники помогали бойцам пробираться по лесам и болотам и незаметно подкрадываться к врагу. Отряд всегда нападал на немцев внезапно, наводя на них панику.

В боях с фашистами бойцы и командиры проявили образцы отваги и мужества. Группа лейтенанта Губарева уничтожила несколько десятков вражеских автомашин с пехотой, младший лейтенант Горшков и старший сержант Алейников убили по 10 фашистов, сержант Усачёв гранатами уничтожили машину с пехотинцами, старший сержант Березовой отличился как прекрасный и допытливый разведчик.

В захваченных фашистами районах бойцы были свидетелями чудовищных зверств, совершённых немецкими оккупантами. В деревне Т. отряд обнаружил 13 трупов расстрелянных мирных жителей, сваленных в кучу.

Бойцы отряда жестоко отомстили фашистским зверям за надругательство над советскими людьми».

 

Газета «Комсомольская правда» , 3 декабря 1941 г.

«Рейд по тылам врага.

Всё чаще и чаще наши войска не только оказывают стойкое сопротивление немецким захватчикам на линии фронта, но и сами смело атакуют врага, прорывают линию фронта, уходят глубоко в тыл противника,  громят вражеские штабы, нарушают немецкие коммуникации.

Недавно такой глубокий рейд был проведен отрядом командира Иовлева, где комиссаром тов. Стригунов. Действуя по тылам врага, этот отряд совершил много смелых налётов на штабы немецких частей, уничтожил около 600 фашистов, несколько десятков автомашин и цистерн с горючим.

Редакцией «Комсомольской правды» был командирован для участия в походе специальный   корреспондент, первый очерк которого мы сегодня помещаем».

В данном номере газеты «Комсомольская правда», от 3 декабря 1941 г., помещён очерк «Мы переходим линию фронта», сопровождённый фотографией Н. Ситникова «Мы перешли по льду речку и втянулись в лес».

В газете от 4 декабря очерк «Однажды ночью...», сопровождённый фотографией Н. Ситникова «- Вот здесь мы и будем действовать, - сказал лейтенант Губарев».

5 декабря вышла газета с очерком «Бой на большаке», сопровождённым фотографией Н. Ситникова «Березовой был разведчиком по страсти, по призванию».

7 декабря в газете помещены очерки «Загадочный дом» и «Смерть сержанта» с фотографией Н. Ситникова «Лейтенант Лискунов».

И, наконец, 11 декабря очерк «Удар по немецкому штабу», с фотографией Н. Ситникова «Политрук Кальницкий и командир взвода Нагайчук в засаде». Данные очерки вошли в брошюру «ПО ТЫЛАМ ВРАГА» карманного формата из «Библиотеки красноармейца», подписанную к печати 26 декабря 1941 г.

 

Карл Непомнящий: (ноябрь-декабрь 1941 г.) « По тылам врага

 

1.     Мы переходим линию фронта.

 

С командиром Иовлевым мы познакомились в самой мирной обстановке в одном из подмосковных посёлков. Последние приготовления к походу были уже закончены, и командир мог позволить себе роскошь: часок отдохнуть и побеседовать о своих планах.

Это решительный и энергичный командир. Фашисты уже трижды объявляли о том, что им удалось уничтожить Иовлева, но всякий раз он оставался жив, находя верный выход из самых сложных положений. Сейчас Иовлев получил работу, о которой он давно мечтал, - подобранный им отряд смельчаков систематически действует в тылу у врага.

- Лучшие и самые яркие страницы истории войн посвящены операциям, которые были проведены в тылу у противника, - говорил командир, медленно расхаживая по кабинету. – Ни один из видов современного боя не даёт таких отличных и превосходящих все ожидания результатов, как молниеносный рейд в тыл врага. Наша сила – в стремительности и внезапности. Вы сами убедитесь в этом не дальше чем завтра…

Командир познакомил нас со своими бойцами. Это молодые люди, им по 19-20 лет. Но они уже не раз принимали участие в боях и так или иначе отличились в них. Лейтенанты Ковалёв и Казаков, сержант Рябов, разведчик Березовой и многие другие участники рейда простились с юностью в первых же серьёзных боях. От неё осталась лишь отвага…

Тёмной, безлунной ночью, прекрасно вооружённые, тепло одетые, мы выступили в поход. Колонна машин быстро доставила отряд к линии фронта. Здесь, в глухой, затерянной среди густых лесов деревне, нас встретили бойцы с обычным красноармейским радушием. Мы провели у них в гостях два часа, затем, приняв боевой порядок, двинулись к линии фронта.

Шли тихо, без единого звука. Впереди – командир Иовлев и комиссар Стригунов. С ними подросток в большом, не по росту, пиджаке. Это наш проводник: 16-летний комсомолец Матвей К., сын лесника, один из самых юных партизан Западного фронта. Он отлично знает леса Подмосковья.

Мы миновали широкое колхозное поле, вошли в лес и пересекли его. Как июньские зарницы, вспыхивали на небе огненные блики. Это у самой линии фронта разрывались снаряды. С запада в беззвёздное небо поднимались осветительные ракеты и слышались одиночные выстрелы автоматов.

Глубокой ночью мы остановились у подножья кургана, с трёх сторон окружённого речкой. Наш юный проводник ушёл вперёд. Мы долго его ждали. Или, может быть, эти минуты нам показались долгими? Было тихо. И вдруг откуда-то слева послышался крик птицы. Он повторился. Откликнулась другая птица. Что это?

Значение этих сигналов было известно одному лишь командиру. Вскоре к нам вернулся радостно возбуждённый Матвей.

- Они уже ждут нас, - шёпотом сказал он. – Быстрее!..

Мы двинулись дальше. Спустившись по крутому берегу, мы перешли по льду речку и втянулись в лес. Всё ещё было темно, но на востоке чуть-чуть белело небо. В заранее условленном месте нас встретил представитель партизанского отряда Яков М. Его бледное, окаймлённое чёрной бородой лицо казалось усталым, но он весело улыбался.

- Здравствуйте друзья, - сказал он. – Мы вам очень рады.

Короткое совещание с командиром. И снова отряд движется вперёд по еле заметным тропам. В лесу тихо, синеватая дымка окутывает вершины деревьев, ветви окутаны кружевом инея.

Но вот впереди посветлело – там пролегает деревенский тракт. Донёсся шум. Вглядываемся и видим движущийся по дороге немецкий обоз. Солдаты едут на возах с сеном, громко разговаривают.

- Смеются, будто у себя дома, - зло сказал сержант Рябов.

Командир решает пропустить немецкий обоз, чтобы не ввязываться в затяжной бой, и атаковать лишь отставшие повозки. Решение выполняется точно. Несколько отставших повозок атакуются коротким, но решительным ударом. Удаётся убежать лишь двум немцам. Лошади распряжены и выпущены в лес. Мы трогаемся дальше.

Проходит четверть часа. Позади слышна артиллерийская стрельба. Лес, в котором мы только что находились, оглашается зловещим свистом и грохотом снарядов. Видимо, солдаты, бежавшие от нас, сообщили о внезапном нападении на обоз, и немцы прочёсывают лес артиллерийским огнём. Поздно хватились, господа арийцы! Отряд уже благополучно миновал зону обстрела и расположился на отдых в лесу, километрах в пяти от тракта.

Пока бойцы строят шалаши из еловых ветвей, разведчики и партизаны оспаривают друг у друга право пойти в ближайшую деревню разузнать о численности расположенных там немецких частей. Выбор командира падает на партизанку Евдокию Т.   Она потуже подтягивает лёгкую жакетку, повязывает голову деревенским платком и подходит к партизану Якову.

- Вы пойдёте в деревню, где я жил и родился и где осталась моя жена. – Он проговорил эту фразу торопливо, как будто опасаясь лишних расспросов. – Я попрошу вас зайти в третью избу, что стоит на левой стороне, и передать от меня поклон. – Он помолчал минуту и продолжал: - А идти вам надо будет так… - и Яков подробно рассказал о дороге.

Разведчица ушла. В лагере между тем кипела работа. Среди зелёных заснеженных елей раскинулись хорошо замаскированные шалаши. Под вечер, когда опустился густой туман, командир разрешил зажечь небольшие костры. Как мы были рады этим огонькам! Можно было, наконец, немного согреться, просушить ноги, приготовить горячую кашу.

Поужинав, приготовились к ночлегу. Бойцы быстро уснули. Бодрствовали лишь дозорные и командир. Он с нетерпением ждал возвращения разведчицы. Она вернулась не скоро. Пришла усталая и измождённая. Её рассказ глубоко взволновал всех нас, особенно партизана Якова…

 

2. Однажды ночью…

 

Мы сидели в шалаше командира и внимательно слушали рассказ разведчицы.

- Как только вошла я в деревню, показалась луна. Я сразу бросилась в тень. Думаю, испортила мне луна всё дело, выдала меня. Оглянулась я по сторонам и вдруг поняла, что попала совсем в другую деревню. Ничуть не похожа она на ту, что описывал наш Яков. Ветел-то у домов нет. Смотрю, у передних сараев лежит много разного оружия, стоят пушки, автомашины. Жителей не видно, кругом одни немцы. Иду скорей дальше. К счастью, меня никто не остановил. Вот и лес. Переночевала под ёлкой на снегу и утром пошла искать деревню, куда мой путь лежал. К полудню я, наконец, попала в Т. У самого входа в деревню вповалку лежат тринадцать трупов. Лица изуродованы, одежда изорвана. Рядом на столбе по-русски написано: «Убиты за шпионаж». А чуть дальше сидит старуха и плачет:

- Все наши, родимые, деревенские, лежат.

Я нашла по левой стороне третью избу и постучалась. Открыла мне дверь женщина. Я сказала ей, что ищу своих детей, что я учительница из соседней деревни. В избе было много офицеров. Хозяева ютились в заднем углу. Я незаметно присела к ним и вполголоса заговорила с сестрой Якова. Немало вынесло горя её женское сердце, но осталось твёрдым. Мы прошли в сени – и здесь продолжали разговор. Подошла жена Якова, тогда я сообщила о том, что видела вас (разведчица обернулась к партизану) и что вы просили передать поклон. Жена шепотом   начала расспрашивать, и я рассказала всё, что могла. Жена заплакала. «Немцы   не дают мне покоя, - сказала она. – Всё приходят и спрашивают: где муж, где муж? А я сама не знаю, где он, не вижу его. Недавно один офицер пришёл и сказал: «Передай мужу, что, если вернётся с повинной, старостой его сделаем. Не вернётся, дом спалим». Ну, и пусть жгут. Если увидите его, - передайте, чтобы домой и не показывался, против совести своей не шёл, а обо мне не беспокоился. Я как-нибудь выживу».

Молча мы слушали Евдокию Т.

- Ну, хорошо, - вдруг вмешался в разговор Яков, как бы очнувшись. – А что немцы, вы узнали о них?

Разведчица подробно доложила о своих наблюдениях. Выслушав её, командир приказал готовиться к ночному налёту на соседние с Т. деревни, где находились немцы…

Днём несколько групп нашего отряда совершили смелые налёты на машины, шедшие по большаку. Машины, к общему разочарованию, оказались порожними. Они, очевидно, ехали за грузом. Несколько колод карт, справочник немецкого солдата – вот всё, что мы в них нашли.

Ночью эти же отряды разошлись в разные стороны для выполнения задания.

Группа младшего лейтенанта Рогожина и политрука Кальницкого нацелилась на село И. Она должна была выкурить немцев из тёплых изб, наделать в деревне побольше шуму. Часам к одиннадцати ночи отряд незаметно пересёк дорогу и подобрался к деревне. Часового на посту сняли тихо, без всякого шума. Вошли в деревню. Неожиданно одного из разведчиков ослепил луч фонарика. Хриплый голос прокричал:

- Хальт! Хендэ хох!

Выстрелить часовой не успел. «Хальт! Хендэ хох!» – были последние его слова. Сняв второго часового, бойцы наши оказались полными хозяевами положения. Они пошли по деревне, осторожно заглядывая в окна.

В окне одного из домов политрук Кальницкий увидел группу офицеров, сидевших за столом. В накинутой на плечи шинели по комнате нервно шагал какой-то «высокий чин». Политрук, прильнув к краю окна, внимательно присмотрелся. Немец, ходивший по комнате, был, без сомнения, генералом. Шинель у него была с красными отворотами, а погоны и пуговицы золотые. Генерал что-то вскрикивал, гневно размахивал левой рукой, а правой поддерживая полы шинели. Может быть, он выражал своё неудовольствие по поводу исчезновения колонны машин, той самой, которую мы опрокинули в снег сегодня днём! Во всяком случае Кальницкий решил в первую очередь атаковать этот дом. Из предосторожности он проверил ещё раз, все ли бойцы стоят на своих местах, чтобы одновременно с разных концов поджечь деревню, забросать дома гранатами.

С двумя бойцами он вернулся к штабу. Прошло всего несколько минут, как он отошёл, но в комнате уже всё переменилось. Генерал сидел за столом, на котором появились бутылки. Из угла в угол комнаты суетливо бегали офицеры, готовясь к ужину.

Когда всё было готово к началу вечерней трапезы, два ручных пулемёта были установлены у окон штаба. Расставленные по всей деревне бойцы ждали сигнала к атаке. Командир не медлил.

Он первым бросил в освещённое окно гранату – это и был сигнал для остальных.

Через окна в комнату, где сидел генерал, одна за другой полетели гранаты. Застрочили пулемёты. В доме потух свет, но огненное зарево сразу запылало над деревней. Из домов на деревенскую улицу выбегали обезумевшие от ужаса и страха солдаты и офицеры. Они подняли невообразимый шум. Во всех концах деревни раздавались крики, неистовые свистки, беспорядочная пальба из автоматов. Ещё несколько гранат, брошенных нашими бойцами в ошалевших немцев, дополнили звуковое оформление этой незабываемой ночи.

Задание выполнено. Бойцы уже пробирались к условленному месту сбора на окраине деревни. Дома горели вовсю, ярко освещая округу на несколько километров. В деревне никого из наших бойцов уже не было, а немцы думали, что она наводнена партизанами. Загудели моторы, солдаты и офицеры поспешно садились в машины. Бойцы рассчитали, что эти машины должны проехать окраину деревни и то самое место, где они залегли.

Тем лучше. Вот первая машина поравнялась с ними. И здесь случилось нечто страшное для немцев. От одной лишь ружейной противотанковой гранаты машина разлетелась на куски, а солдаты полетели в разные стороны. Остальные машины не рискнули ехать этим путём…

Из деревни продолжали доноситься неистовые крики, пальба и свистки. Неожиданно мимо бойцов промчалась другая машина. Как Рогожин и его друзья ни старались разглядеть ехавших, но генерала не увидели.

- И куда они поехали? – спросил политрук.

- Как будто в Щ, - ответил кто-то из бойцов.

- Но ведь там сейчас тоже наши действуют. Кажется, лейтенант Губарев…

Это было верно. В Щ. действовал отряд лейтенанта Губарева.

 

3. Бой на большаке.

 

Рапорт лейтенанта Губарева был по-военному лаконичен и точен. В прошедшую ночь его рота совершила налёт на деревню Щ. Фашисты выгнали мирных жителей и превратили   деревню в военную базу. Выяснив это, наши бойцы подожгли дома, взорвали автомастерскую, где находились 2 легковые машины и   4 бочки с бензином. В ночном бою отличились младший лейтенант Горшков и старший сержант Алейников, уничтожившие из автоматов по десятку фашистов каждый…

Потом Губарев рассказал некоторые подробности налёта.

Подожжённая деревня стояла на возвышенности. Когда её охватило пламя, далеко вокруг стало светло, как днём. К концу ночной перестрелки Губарев и его товарищи заметили мчавшиеся по дороге машины. Первую догнать было невозможно, но вторую бойцы подкараулили и забросали гранатами. Возвращаясь в наш лагерь, подожгли ещё стог сена. Стог был с «начинкой»: в нём спали окоченевшие от холода немцы.

- Мы уничтожили их всех до единого и без потерь вернулись домой. Вот, собственно, и всё, - сказал лейтенант.

Командир Иовлев дал бойцам немного отдохнуть, но каждая минута была на счету. По дороге двигалась колонна автомашин с немецкой пехотой. О её приближении донесла разведка. Надо было внезапным ударом разбить врага.

Бойцы залегли вдоль дороги на протяжении более чем 300 метров. Прикрытые редкими придорожными кустами, они терпеливо ждали, лёжа на снегу, когда появится немецкая автоколонна.

Она подошла лишь к утру. Машин было 62. В середине колонны – автоцистерны.

Бойцы одновременно атаковали голову и хвост колонны. Головные машины вместе с искалеченными солдатами свалились в овраг. Часть автомобилей, проскочивших мимо, свернула с дороги направо, врезалась в кладбище и там осталась навсегда. Потом приблизилась ещё одна машина. Сержант Усачёв бросил в неё одну за другой две гранаты. Первая разорвалась, а вторая осталась лежать под колёсами. Усачёв подполз к горящему автомобилю, схватил неразорвавшуюся гранату и снова бросил её – на этот раз в группу бежавших солдат.

Один из спасшихся немцев закричал:

- Стой, русс!

Сержант остановился, но лишь затем, чтобы поточнее прицелиться из винтовки. Испуганный немец пустился наутёк, продолжая кричать:

- Хальт, русс, хальт!

Дорога окуталась чёрным дымом. Пылали цистерны с бензином, горели машины. Вся колонна была уничтожена. Движение по шоссе надолго приостановилось.

Отряд Губарева вернулся в лагерь лишь к вечеру. Здесь уже наладилась нормальная бивуачная жизнь. В ямах ещё с утра теплились мало-дымные костры, бойцы растапливали снег в котелках, готовили горячую пищу.

Некоторые отдыхали в хвойных шалашах на настиле из лап. Со всех сторон лагерь охраняли сторожевые посты. Тихо и уютно было в наших шалашах, расположенных в чаще векового леса. В такие минуты только канонада напоминала о том, что мы находимся на войне. Но обычно у бойцов враг впереди, а у нас он находился сзади. Оттуда доносился далёкий треск автоматов и пулемётов.

Фронт то приближался к нам, то отдалялся. Там шли бои. С звенящим клекотом над нашим лесом проносились немецкие истребители и штурмовики. Ни на минуту не умолкала артиллерийская стрельба. Порой она слышалась где-то совсем рядом. Но в лесу мы были в безопасности.

Не отдыхали только командир Иовлев, начальник штаба майор Латышев и комиссар Стригунов. Склонившись над картой, они обсуждали план новых боевых операций, выслушивали донесения разведчиков.

Вот еловые ветки раздались в стороны, и на поляне перед командиром вырос молодой парень с раскрасневшимся от ходьбы лицом. Из глубокой разведки вернулся старший сержант Березовой. Он раньше был валторнистом. Пришла война, и валторну пришлось сменить на автомат. Он владеет им также блестяще. Теперь Березовой - разведчик. Разведчик по страсти, по призванию. О его боевой работе с похвалой отзывается командир. Вот и сейчас Березовой сообщает штабу о том, что ему удалось обнаружить новое скопление немецких войск.

- К фронту движется большая автоколонна.

У одного из бойцов, пришедших с Березовым, промокли сапоги. В походе это не мелочь. Медицинская сестра, которую все мы ласкательно называли «Чижик», снимает с себя валенки и протягивает их бойцу.

- Я просушу ваши сапоги, тогда снова обменяемся… - говорит она просто.

Ещё одно благородное проявление боевой дружбы, которая скрепляет весь наш отряд! Бойцы и командиры очень высоко ценят наших сестёр, мужественно переносящих с нами все лишения походной жизни…

Наступил вечер. Лагерь наполнился сдержанным гулом, чуть слышно потрескивали костры. Бойцы сидели возле них в темноте, тесно прижавшись друг к другу. Только что с задания вернулись первая и вторая роты. Впервые за последнее время мы собрались, наконец, все вместе. Необычны были эти дни, полные тревог и опасности. У каждого накопилось много острых впечатлений. Хотелось без конца рассказывать о них. Но говорить громко было нельзя, и поэтому беседовали шепотом.

- Здорово мы им дали на большаке, - тихо сказал младший лейтенант Горшков. – После первых гранат они забегали, засуетились, как крысы. Не ушёл ни один.

Он загляделся на раскалённые угли, как будто снова увидел там эту неповторимую картину боя.

Тихо стало у костра. Каждый из нас думал своё.

- Хорошо бы завтра с утра побриться, - сказал кто-то шутя.

- Мы так страшнее, - смеясь, ответил младший лейтенант Горшков. – А на немцев нам надо произвести как можно большее впечатление…

С этим все согласились. Бритьё было отложено ещё и потому, что на несколько километров вокруг не было ни одного ручейка.

 

4. Загадочный дом.

 

Группа наших бойцов с наступлением сумерек отправилась в разведку. Ей предстояло выяснить, что делается в окрестных деревнях. Разведчики пошли лесом, - так приказал командир отряда Иовлев.

- В движении нужна крайняя осторожность, - и на этот раз предупредил он. – В бою о ней иногда можно забыть, но в движении осторожность – это закон!

Разведчики старались ступать как можно легче, но снег всё-таки изредка поскрипывал. Тогда казалось, что шаги их слышны далеко вокруг.

Деревня, к которой приблизился отряд, с виду представлялась совсем мирной и тихой. Но тишина на фронте обманчива. Кто-то указал на дом, в котором вместо окон зияли дыры.

- Над этим домом почему-то днём кружил самолёт, - настороженно сказал лейтенант Лискунов.

Разведчики залегли. Они внимательно следили за подозрительным домом. Нет, это был не обычный дом! Вот мотоциклист, только что вылетевший с противоположного   края деревни, остановился близ него. Зачем? Разведчики выжидали. Через несколько минут, ровно в полночь, в разбитом окне мелькнула фигура и вспыхнул яркий красно-жёлтый луч. В воздух взлетела ракета, и снова всё стихло.

Это, без сомнения, были сигналы. Но кому? Ждать пришлось недолго. Где-то слева, в небе, послышался шум мотора. Из засады бойцы видели, как самолёт сделал круг над деревней и стал снижаться вблизи таинственного дома.

- Наш, наверное, - сказал кто-то шёпотом. – Сейчас бомбить будет!

- Какой там наш! – раздражённо ответил Лискунов. – Гул-то у него, слышишь, какой! Булькает! Это немецкий бомбардировщик.

Лискунов хотел сказать ещё что-то, но оборвал себя на полуслове. В разбитом окне опять промелькнула фигура. Все разведчики, пристально следившие за домом, чуть не ахнули от удивления. Из окна полились какие-то красно-жёлтые световые полосы. Потом снова ярко вспыхнул красно-жёлтый луч, и высоко в ночном небе разорвались одна за другой три ракеты.

Теперь уже нетрудно было догадаться, что этот дом нечто вроде маяка для самолётов, направляющихся из немецкого тыла к линии фронта, к Москве.

Немедленно было решено уничтожить сигнальщиков. Разведчики окружили дом со всех сторон. Дали залп. Послышались вопли, но замешательство фашистов длилось лишь мгновение. Загремели ответные выстрелы. Всполошилась вся деревня. Испуганные немцы выбегали из тёплых хат на мороз. Они не понимали, что произошло, и, чтобы подбодрить себя, стреляли в воздух. Немецкие пулемётчики строчили по противоположному краю деревни.

Тем временем разведчики обошли вокруг дома. У дверей его, рядом с двумя мотоциклами, стоял «Фиат». Разведчик Прудонский сильным рывком отворил дверцу. На сиденье нащупал толстую офицерскую сумку. Схватил её – и к бойцам.

Впоследствии оказалось, что в сумке были уложены противоипритная накидка, фляга, мыло «Заря свободы», детские трусики, заржавленный столовый нож, противогаз и какой-то пакет…

Чем дальше бойцы отходили от деревни, тем чаще слышались выстрелы. Немцы никак не могли успокоиться.

 

5. Смерть сержанта.

 

Нас всех очень беспокоило здоровье сержанта Василия Рябова. Он чувствовал себя всё хуже, и сестра не отходила от него ни на шаг. Мы сами просиживали около его шалаша всё свободное время. Он был ранен во время последнего боя. Это был мужественный воин, и   то, что он совершил в бою, было подлинным подвигом.

Сержант, вступив в единоборство с отрядом фашистов, один уничтожил две автомашины с немецкой пехотой. Он вышел победителем из этого неравного боя, но в последнюю минуту шальная пуля ранила его в живот, и теперь он жестоко страдал. Всё же Рябов старался сохранить бодрость.

- Сейчас уже, кажется, легче, - говорил он, - а сначала была боль страшная. Лежу на спине и думаю: надо идти, а шевельнуться не могу. Смотрю в небо, оно звёздное, глубокое такое, а кажется, что совсем рядом. Потом небо пропало, и мне представилось, будто я сам в облаках, лечу и лечу на самолёте. Не помню, через сколько времени пришёл в себя. Хотел пошевельнуться – не могу. Но что значит – не могу? Ведь надо идти. И я пополз…

Он пополз, со смертельной раной пополз вперёд. Подобрал на шоссе автоматы убитых товарищей, свой надел на шею и полз, полз всё вперёд, к лагерю.

Бойцы подобрали раненого, бережно перенесли его на руках, уложили в шалаше.

Вскоре мы должны были сниматься, чтобы перейти на новое место. Как быть с сержантом? Этот вопрос волновал всех. Бойцы решили, что будут нести его на руках. Сейчас товарищи находились при нём безотлучно. Рябов бредил и просил воды. Ему было очень плохо, и к вечеру следующего дня он скончался. Это было горем для всех нас. За время похода все успели полюбить этого храброго, жизнерадостного парня.

Над лагерем спустились сумерки. Мы перенесли тело Рябова из шалаша в лес. Строгие и молчаливые стояли бойцы вокруг своего товарища. Комиссар Стригунов снял белую папаху, и мы сняли свои шапки вслед за ним.

- Погиб сержант Рябов, - сказал комиссар, - погиб как честный воин и герой. Поклянёмся же, товарищи, отомстить за него. Пусть подвиг его будет для всех нас примером, а смелое сердце – факелом, зовущим к борьбе и победе…

Мы положили на его могилу несколько зелёных еловых веток. Они ярко выделялись на белом снегу и как бы говорили о вечно не меркнущей молодости. Каждый из нас всегда будет помнить о подвиге сержанта Рябова. И мы пообещали друг другу: вернувшись, всем расскажем о нём.

Пусть все знают имя этого славного советского солдата. И пусть все родные и друзья его гордятся тем, что были ему близки. В этот суровый хвойный лес мы ещё вернёмся. Мы соорудим здесь после войны прекрасный памятник сержанту-герою. Он будет сделан из белого мрамора, как тот белый снег, на котором остались следы его крови...

Уже совсем стемнело. Командир приказал трогаться. Быстро построились. Нам предстояло идти по болотам и лесным дорогам. Надо было совершить переход более чем в тридцать километров.

 

6. Удар по немецкому штабу.

 

Долго тянется узкая лесная дорога. Запорошенная лёгким снегом, она то пролегает прямой стрелой меж высоких стен деревьев, то, извиваясь, неожиданно сворачивает в сторону. Вот она совсем пропала среди завалов. Мы остановились.

Майор Латышев посмотрел на звёздное небо, потом о чём-то пошептался с партизаном Яковом и при свете фонарика развернул карту. Проверив направление по компасу, майор, протянув вперёд руку, сказал: «Вот так держать!».

Более трёх часов мы шагали по лесу. Наконец, вышли на опушку леса. Перед нами расстилался большой луг с копнами сена, накрытыми белыми шапками снега.

В низине начались болота. Чуть подмёрзшие кочки с виду казались твёрдыми бугорками, но, как только нога вступала на них, они медленно оседали. Трудно было подчас вытащить ногу из вязкой трясины. Чем дальше мы углублялись в лес, тем идти становилось труднее.

Наконец, командир разрешил сделать привал. С каким удовольствием все легли на холодную белую землю! Отдыхать, однако, пришлось недолго – каждая минута была дорога. И вот мы снова шагаем по лесным тропинкам и болотам. Лишь к утру достигнута цель, и лагерь разбит в пяти километрах от местечка К., где, по сообщению партизан, находился штаб крупной немецкой части.

Пока бойцы спали, руководители отряда обсудили план предстоящей операции. Нападение на вражеский штаб решено произвести в 11 часов вечера. А для того чтобы «наделать побольше шума», одновременно готовятся лихие налёты на окрестные деревни, где тоже много немцев.

В 10 часов вечера тридцать бойцов во главе с младшим лейтенантом Есиным ушли в деревню М. Немцы в ней занимали три дома. Отряд соответственно разбился на группы. Прошло совсем немного времени, и яркими факелами вспыхнули избы, в которых укрылись проклятые «гансы». Их выкуривали на двор, а там истребляли.

Налёт прошёл предельно быстро. Наши бойцы уже отходили, когда на дорогу выскочил немецкий танк. Он преградил путь, простреливая поле и лес. Непроглядная темнота укрыла бойцов. Вверху шипели пули, а люди уползали всё дальше и дальше к лесу. Семь километров показались бесконечными. Порой хотелось встать, побежать. Но приказ был «ползти». Отряд вернулся без потерь.

Рота лейтенанта Губарева в это время громила немецкий штаб в К. В штабе не спали. Это осложняло выполнение боевой задачи. Недалеко от штабной радиостанции на мачте светил электрический фонарь. На него ползли, как на маяк. Вот упал, даже не вскрикнув, часовой. Гранаты полетели в радиостанцию. На шум из домов выбегали немцы. Бойцы Губарева почти час вели бой. Только уложив изрядное число врагов, они стали отходить к лесу.

Неожиданно на противоположном краю местечка поднялось зарево большого пожара. Это действовала другая группа нашего отряда. Новый налёт усилил замешательство у немцев. Воспользовавшись этим, наши бойцы скрытно подошли к штабу. Внезапность и стремительность и на этот раз решили успех операции. Через несколько секунд была подожжена бензозаправочная станция, взорваны повозки с боеприпасами.

По улице метались немецкие танкетки. Две из них промчались вперёд, а третья остановилась около сарая, невдалеке от группы наших бойцов. Вероятно, в сарае помещалась автомастерская, - оттуда всё время слышался шум моторов. Бойцы лежали тихо, зарывшись в снег. Мимо во весь опор промчался немецкий конный дозор. Фашисты переполошились не на шутку и теперь рыскали повсюду. Бойцы решили напоследок взорвать танкетку, - уж очень обидно было уходить, не сделав этого! Каношевич подкрался к сараю и бросил две противотанковые гранаты. Раздался оглушительный взрыв.

Через несколько минут отряд уже углублялся в лес. Бойцы шли быстро, торопясь доложить командиру о результатах налёта.

 

*       *       *

Семь суток провёл наш отряд в тылу врага. За это время отряд прошёл около 250 километров по лесам Подмосковья и нанёс фашистам существенный ущерб.

За семь суток, проведенных в тылу врага, каждый из бойцов как-то повзрослел, возмужал.

Рейд научил многому. Мы видели спалённые города, пылающие пожарами деревни, бредущих по военным дорогам истощённых от голода женщин и детей. Но мы видели также в глазах этих людей не уныние, не обречённость, а гордую непокорность. Мы познакомились в тылу с партизанами, и дни, проведенные с этими славными храбрыми патриотами, никогда не изгладятся из памяти.

Узкой лесной дорогой возвращался наш отряд к линии фронта. Над лесом, поверху, радостно и мощно разносился гул канонады. Это наши пушки забрасывают сотнями снарядов немецкие позиции. Гул этот всё ближе, наши войска смело атакуют врага, теснят его, отвоёвывая всё новые населённые пункты.

- Линия фронта идёт к нам, - слышите, Яков?

- Слышу, слышу! – отвечает партизан радостно, и его бледное лицо озаряется улыбкой.

На линии фронта мы простились с ним.

- До свидания, наш дорогой друг, - сказал каким-то новым взволнованным голосом командир Иовлев, пожимая руку партизану. – Желаем вам боевых успехов.

- Приходите ещё, - отвечал Яков, - мы вам будем очень рады.

- О, мы ещё вернёмся, - сказал разведчик Березовой, обнимая Якова. – Мы обязательно придём к вам, дружище, помяните моё слово!»

 

Карл Непомнящий: (из воспоминаний в 1966 г.) «Батальон наш, хорошо вооружённый и тепло одетый, перешёл линию фронта в районе Серпухова. Перешёл не только без потерь, но и без единого выстрела: местный партизан Яков Кондратьевич Исаев (в ноябре 41-го его пришлось представить в «Комсомольской правде» как Якова М.) помог провести отряд из прифронтовой полосы в густой лес.

Оказавшись в тылу, командир наш решил действовать короткими ударами по дорогам и окрестным сёлам, набитым войсками противника. Здесь они, видимо, отдыхали после боёв на передовых позициях у ворот Москвы, и здесь же, видимо, сосредоточивались резервы для нового ноябрьского наступления на Москву.

Действовали не всем отрядом, а группами по 15-20 человек, когда выходили к дорогам, и группами по 50-60 человек, когда совершали ночные налёты на гарнизоны противника. К дорогам выходили и днём, закладывали мины и подрывали колонны машин. Обстреливали вражеские обозы из бесшумных винтовок, вызывая недоумение и   суеверный страх противника. В бои на дорогах не ввязывались – после обстрела скрывались в лесу. И спали в лесу, на настиле из хвойных веток, согреваясь у малодымных костров в ямах, вырытых штыками.

Фронт то приближался к нам, то отдалялся; там шли бои, с звенящим клёкотом проносились над нашим лесом гитлеровские штурмовики. Редко когда затихала артиллерийская канонада. Порой она слышалась где-то совсем рядом, но в лесу мы были вне опасности…  Убедившись, что отряд сколочен удачно, Иовлев позволил себе роскошь отвлечься от оперативных дел и поговорить о своих планах. Сергей Иванович был человек невысокий, мускулистый, с тонкими чертами лица и усами, чем-то напоминавшие нам чапаевские. В армии он служил с 1918 года и очень гордился этим. Он сидел в шалаше из еловых веток, пил растопленный снег из жестяной кружки и говорил нам:

- Лучшие страницы истории войн посвящены операциям, которые были произведены в тылу противника…

Он был в хорошем расположении духа, не потому только, что у отряда, как все мы считали, дела шли хорошо, но, как мне показалось тогда, потому, что видеть рядом с собой молодых солдат доставляло ему, старому солдату, радость.

- Разведчики пришли, товарищ полковник, - Прервал его Павел Москаленко.

- Приглашай их к шалашу.

Через минуту в шалаш втиснулся чёрный усатый человек в чёрной шубе и чёрных валенках. На бледном лице его ни разу я не видел улыбки за всё время похода. Это и был Яков Кондратьевич Исаев.

За ним вошла, едва пригнувшись, Дуся Товаровская, прикомандированная к отряду Московским комитетом комсомола. В ситцевом платочке, в лёгком жакете, подпоясанном верёвкой.

Исаев сразу приступил к делу:

- Дуся может сходить в Угодский Завод. Если вы не возражаете, товарищ полковник.

- А чего же возражать? Мы туда наведаемся…

Дуся ушла. Ушла рота Ковалёва, группа лейтенанта Есина и затем группа политрука Николая Ситникова. Николай не расставался со своим «ФЭДом», и не раз, бывало, мы просили его, когда выдавалась свободная минута, снять нас «на память».   «ФЭД»   этот спас Николаю жизнь – он носил его на груди и, собираясь как-то снять нас у костра, с ужасом обнаружил, что аппарат разбит пулей…

Ушли и вернулись лишь к утру разведчики из роты лейтенанта Лискунова…

Было далеко за полночь, когда собрались в лесу и, перевязав раненых, пошли к линии фронта.

Через несколько часов после того, как мы вышли из вражеского тыла, полковник Иовлев уже докладывал Военному Совету фронта, что в итоге боевых действий отряда штаб 12-го немецкого пехотного корпуса понёс значительные потери, что разгромлены 5 гарнизонов противника, уничтожено до 900 солдат, 72 автомашины, 12 мотоциклов, 5 машин с горючим, 4 склада с боеприпасами и горючим, 42 повозки с имуществом и сеном, 1 орудие, 1 танк, 2 рации…

- Знаю, всё знаю о ваших успехах, - сказал полковнику Г.К. Жуков, - гитлеровцы сами доложили.

И он показал Сергею Ивановичу паническую радиограмму штаба 12-го армейского корпуса, перехваченную штабом фронта, в которой гитлеровцы просили подмоги.

Идея Ставки, как мы её понимали в ноябре сорок первого года – и, видимо, понимали верно, - состояла в том, чтобы к началу нашего декабрьского наступления все отряды, действовавшие в тылу армейской группировки «Центр», предельно активизировали свою деятельность, помогая войскам, перешедшим в контрнаступление».

 

 

ВТОРОЙ РЕЙД В ТЫЛ ВРАГА

 

Карл Непомнящий: (послевоенные воспоминания) «После трёх дней отдыха мы уходили снова в тыл врага. В это самое время группа Жабо-Каверзнева-Карасёва направлялась к Угодскому Заводу, чтобы полностью разгромить штаб 12-го армейского корпуса и закончить   дело, начатое отрядом Иовлева».

 

Стригунов И.И.: (написаны в январе 1942 г.) «После первого похода бойцы смогли отдохнуть лишь двое суток. На третьи было получено новое боевое задание. Второй поход, и особенно переход линии фронта, был гораздо тяжелее, чем первый. Но весь личный состав был уже закалён и мужественно переносил все трудности походной жизни.

Придя на место назначения 26 ноября, бойцы сразу же получили задание на двое суток – разгромить несколько деревень, где засели немцы, действовать по их коммуникациям. Политработники собрали бойцов по подразделениям и провели беседы, объяснили обстановку, в которой отряду предстояло действовать.

Всеми бойцами руководила непримиримая ненависть к врагу. Принести как можно больше вреда немцам, отстоять Москву – вот мысль, которая пронизывала всю нашу боевую работу в тылу у немцев. Группа красноармейцев во главе с тов. Цабиевым отправилась на боевое задание. Группа долго не возвращалась. Мы уже начали беспокоиться о ней, когда бойцы пришли усталые, но довольные. Они совершили налёт на одну из деревень. Командир группы тов. Цабиев с удовлетворением доложил:

- В деревне не осталось ни одного немца, всех выкурили, всех уничтожили.

Этот поступок характеризует моральное состояние отряда и его идейную закалку. Каждый из бойцов считает, что выполнить свой долг – значит сделать всё, что в твоих силах, для того, чтобы возможно больший ущерб нанести фашистам.

Интересно, что некоторые бойцы, которые в первом походе ещё чувствовали себя в бою неуверенно, за время второго похода возмужали, стали более смелыми и решительными. Такая перемена на глазах у всего отряда   произошла, например, с сержантом Коршуновым, который из робкого и нерешительного бойца превратился в отважного и выносливого солдата. Сейчас он награждён орденом Красной Звезды.

За время походов в отряде выросли опытные и храбрые командиры. Лейтенант член ВЛКСМ Горшков со своим взводом не раз совершал лихие налёты на штабы немецких частей. Действия этого молодого командира всегда отличались хладнокровием и отвагой. Во время второго похода он вошёл со своим взводом в деревню, занятую немцами. Без шума снял часовых и расставил у домов, где расположились немцы (эти дома бойцам показала одна колхозница), своих часовых. По сигналу взвод начал действовать, одновременно забрасывая дома гранатами, перестреливая выбегавших на мороз полураздетых немцев. Всего за время второго похода отрядом уничтожено до 500 солдат и офицеров, разгромлен штаб немецкой дивизии в деревне Петровское, сожжено 62 дома, где засели немцы, уничтожены две радиостанции, 15 автомашин с боеприпасами, 30 фургонов с продовольствием и т.д.

 

Москаленко П.И.: (послевоенные воспоминания) «Наш отряд уехал на базу в Успенское. Я считаю, что с 19 ноября до 20 декабря временно существовало два отряда: отряд Иовлева и отряд Жабо. База у них была одна. Только два дня мы отдохнули после первого трудного похода. Полковник построил отряд и сказал короткую речь. Речь о тревожной обстановке под Москвой. Он сказал, что мы заслужили отдых, но командующий фронтом просит выполнить ещё одну задачу, подобную первой, на Истринском направлении. Бои шли севернее и южнее водохранилища».

 

Есин Г.Я.: (послевоенные воспоминания) «Наш отряд направился на дачу Горького, и был короткий отдых, с 22 по 24 ноября. После доклада Жукову Иовлев получил для отряда новое срочное задание.

Полковник собрал командиров рот на совещание и доложил о новом задании. Отдых наш прервался. Обстановка под Москвой осложнилась. На этом совещании ст. политрук Кальницкий заявил Иовлеву, что отморозил ноги и идти не может. Иовлев ему ответил: «Не можете идти, будете ползти, а задание мы выполнить должны и обязаны». Больше вопросов не было.

Нам подали машины, и мы отправились на задание по Пятницкому шоссе. При приближении к линии фронта (тогда точно её, линии, не было), останавливает нашу колонну генерал и говорит, что дальше ехать нельзя, впереди противник. Полковник его вежливо выслушал и сказал, что у нас своё задание командующего, и мы его выполняем. Мы поехали дальше к дер. Пятница. На пути встречались жители Пятницы, которые сжигали свои дома, брали самое необходимое, вели коров и уходили в лес. Немцы выбросили в дер. Пятница десант мотоциклистов, которые вели автоматный огонь и создавали панику отступающим нашим войскам. Отряд спешился. Машины вернулись обратно, а мы пошли через Истринское водохранилище. Было странно идти по зеркальному льду 3-4 км. В воздухе висели периодически ракеты. Отряд при этом залегал. Потом шёл дальше.

Наш второй поход продолжался недолго, с 24 ноября по 2 декабря. Рота моя особых заданий не выполняла, в основном вела тщательную разведку ст. Новопетровское. В этом районе было много наших войск, но мы в отряд никого не принимали. Иовлев отвечал так, что у них есть свои командиры и пусть они и командуют, а у нас свои задачи. Обратно мы опять возвращались через Истринское водохранилище, которое было спущено и было ниже метров на пять. Спускаться с берега было трудно и потом выбираться на крутой берег. Фронт уже подходил к Тушино, и мы выходили в Тушино через Николо-Черкизово. Второго декабря прибыли на аэродром Тушино».

 

Москаленко П.И.: (послевоенные воспоминания) «Доехали к вечеру почти до Истринского водохранилища. Иовлев быстро оценил обстановку и решил перейти фронт по льду водохранилища. На середине колонна была остановлена, на противоположный берег ушла разведка и вернулась часа через 1,5-2. Всё это время мы лежали на льду. Получив данные разведки, полковник поднял отряд и повёл во вражеский тыл.

В этом походе мы пробыли 12 суток и многое сделали. Наша рота из засады на дороге Высоковск - Клин уничтожила вражеский артполк. Полк был на марше. Системы 155-мм на конной тяге. ООН установил, что на участке Клин - Истра против нашей 16-й армии Западного фронта действуют 3-я и 4-я ТГр немецко-фашистских войск. За время пребывания во вражеском тылу фронт продвинулся ещё ближе к Москве и проходил в 27 км севернее Москвы.

Так как наше продовольствие кончилось, нам пришлось отведать конины (забили двух бродячих лошадей) и мороженой картошки в Крюково. Некоторые довезли конину и картошку до Тушино. На этот раз нашей базой стал аэродром Тушино. Вскоре состоялось награждение орденами и медалями наиболее отличившихся в этих походах».

 

Чистяков В.М.: «05.12.41 г.

…Вот уже несколько дней имею возможность сообщить Вам, что совершенно цел и нахожусь снова здесь, несмотря на сотни трудностей и километров, отделяющих данное местечко от последнего района нашей работы.

1-го к вечеру приехали в Тушино - здесь-то нам и организуют вполне обеспеченный отдых. Отношение всех окружающих к нам исключительное, а в столовой мы вообще на высоте положения. Выдаваемая же пища не может не вызвать завидки у прочих авиаторов. И это укрепляет нашу славу особенных людей. Неплохие баня и парикмахерская вполне завершили моё удовлетворение. Здесь же посмотрел две картины, раза три «Приключения Корзинкиной» - комическая штучка и вчера ... (сейчас 3 часа 5-го) «Кармелюка».

Замечательно то, что лишь на этих днях начал печатать записки наш Карлуша. Советовал бы для общего знакомства с нами увидеть «Комсомольскую правду» за 3-е, там его первый отрывок и, кажется, мой силуэт на не совсем удачном снимке нашего замполита. Мой Афонька меня предупреждал, что на речке я попал в объектив, поэтому приходится подозревать, что четвёртым плетусь я. Описывает Непомнящий лишь наши первые попытки, сейчас же у нас уже выработался некоторый опыт и твёрдая уверенность в своих способностях.

Поэтому при более тяжёлых условиях нашего последнего предприятия мы действовали гораздо эффективнее. Между прочим, могу сообщить, что на этих днях комроты составил на меня наградной лист; будем, по крайней мере, считать, что был представлен к правительственной награде. Таковы мои дела в настоящем, скорое будущее очевидно, но напишу ещё. Ценно бы что-нибудь узнать о Вас, приходится же мириться.

Начали было компанию за отдых на Чкаловском, там бы что-нибудь нашлось от Вас, но ничего не вышло.

…Пока до свидания! Остаюсь с основным желанием продолжать до конца уничтожение фашистской нечисти.

                                         Ваш сын Виктор.        г. Тушино».

 

«ГОРШКОВ А.И.    - Действуя в тылу противника во главе 1-го взвода, т. Горшков с 15 по 17 ноября занял переправу через р. Протву у д. Ильинской и держал её, затем напал на деревню и забросал гранатами 5 домов с пехотой противника и уничтожил авторемонтную мастерскую. 17 ноября днём напал на шоссе и уничтожил один автобус с офицерами и 25 автомашин с боеприпасами   и пехотой противника. 28 ноября руководил особой группой, напал на село Захарово и уничтожил много вражеской пехоты, забросал 23 дома занятых немцами, сжёг 5 гружёных автомашин, один тягач с прицепом. Руководя разведкой, достал «языка» и привёл пьяного обер-сержанта немецкой армии…»

«ЛАТЫШЕВ А.Д. - Будучи начальником штаба отряда, майор Латышев очень умело организовал автоперевозки отряда к фронту. Отлично владея топографией, имел богатый опыт в вождении войск по лесам и особенно по ночам. Отряд всегда точно и в срок выходил в назначенное место. Особенно чётко майор Латышев организовал переход отряда через дороги (шоссе) насыщенные немцами…»

«ЛЕСКУНОВ П.М. - По заданию командира Особого отряда в ночь на 15 ноября с.г., командуя взводом, занял переправу через речку Протву у дер. Ивановской, Московской обл., и удержал её до 12 часов дня 17 ноября с.г. Переправа была занята в глубоком тылу противника. 17 ноября 1941 г. он же во главе со взводом в дневное время напал на автоколонну, шедшую на фронт по шоссе, и забросал её гранатами, уничтожив не менее 20-ти автомашин с боеприпасами, пехотой и горючим. Взвод под его управлением действовал отлично в чрезвычайно сложной и опасной для жизни обстановке – действия были по-существу героическими…»

«АФАНАСЬЕВ П.С. - Действуя в тылу противника, проявил мужество и храбрость. Занимая переправу Ивановская, … При отходе с переправы, уничтожил три телефонно-телеграфных провода. Руководил взводом при нападении на шоссейную дорогу, уничтожил десять вражеских автомашин с пехотой и боеприпасами…»

«ЕСИН Г.Я. - … лично гранатами подорвал 5 автомашин с людьми и горючим … рота уничтожила до 200 чел. пехоты, 50 лошадей, подожгла 25 автомашин, уничтожила 2 радиостанции, вырезала 20 метров четырёхжильного провода…»

«СЕМЁНОВ М.С.    - Личный боевой подвиг младшего лейтенанта Семёнова, является в том, что он, работая в тылу противника, получил задачу уничтожить фашистские три батареи. Боевое задание он выполнил, уничтожил три фашистских дальнобойных орудий и 12 лошадей. При выполнении второго задания, уничтожил две фашистские машины с пехотой…»

«УСАЧЁВ М.С. - Действуя в тылу противника, т. Усачёв героически погиб при нападении его отделения на шоссейную дорогу, разгромил 5 автомашин. Убит в момент когда хотел уничтожить гранатой пулемётный расчёт врага, который вёл огонь по подразделению…»

«АЛЕЙНИКОВ Р.Т. - Действуя в тылу противника при занятии переправы Ильинской, т. Алейников сам лично разведал местность, снял из беззвучной винтовки охрану моста и часового в д. Ильинское…»

«ЕГОРКОВ Е.И. - В операции за село Баево, его взводом было уничтожено до 150 солдат и офицеров, один танк, бензозаправка, ремонтные мастерские, до 50 лошадей, 30 повозок, из них 3 повозки с боеприпасами, поджёг 2 сарая и до 10 домов, которые были забросаны гранатами…»

«КОРОТКОВ Н.Я. - Руководил разведкой при занятии переправы Ивановская, руководил группой при нападении на шоссейную дорогу, где уничтожил 5 автомашин с боеприпасами. 27 ноября участвовал в нападении на дер. Захарино, где руководил разведкой … провёл незаметно роту в деревню, которая была разгромлена. 28 ноября участвовал в нападении на дер. Некрасино, … где был легко ранен…»

«ПРУДОНСКИЙ Г.С. - … участвовал в нападении на просёлочную дорогу и на дер. Захарово 27 ноября…»

«КУЗЬМИН А.П.     - … во время разведки в д. Ивановской, забросал гранатами дом, в котором пьянствовали офицеры, и уничтожил вражескую штабную машину, 17 ноября … нападение на шоссе. На Угодском Заводе, забросал радиостанцию противника противотанковыми гранатами. 27 ноября, идя в разведку через шоссе ночью, достал «языка», привёл живым немецкого обер-ефрейтора».

 

Протокол   вручения орденов и медалей, 8 декабря 1941 г.: «Мною, военным комиссаром Управления Военных Воздушных Сил, дивизионным комиссаром Клоковым В.Я., вручены ордена и медали … Приказом войскам Западного Фронта № 0357 от 30.11.41 г.; № 0353 от 4.12.41 г.; № 0369 от 5.12.41 г. за образцовое выполнение заданий Командования … бойцам, командирам и политработникам частей ВВС Западного Фронта».

 

Газета «Комсомольская правда» 9 декабря 1941 г.:

 

«ВРУЧЕНИЕ ОРДЕНОВ И МЕДАЛЕЙ

БОЙЦАМ И КОМАНДИРАМ ОТРЯДА ИОВЛЕВА.

 

ЗАПАДНЫЙ ФРОНТ.

8    декабря.    (От специального корреспондента «Комсомольской     правды»).

Как мы уже сообщали, отряд командира Иовлева на днях вернулся из вражеского тыла, успешно выполнив задание командования по разгрому немецких штабов, коммуникаций и военных баз. Приказом командования Западного фронта лучшие люди отряда награждены орденами и медалями. Вчера дивизионный комиссар Клоков вручил ордена и медали награждённым.

Ордена Ленина вручены командиру отряда Иовлеву, начальнику штаба Латышеву, лейтенантам Губареву, Лискунову и Горшкову   -   волевым командирам, обеспечившим успех ответственных операций.

Ордена Красного Знамени вручены комиссару отряда Стригунову и старшему сержанту Березовому. Ордена и медали получают также политрук Кальницкий, военфельдшер Ногайчук, младший лейтенант Семёнов   и другие.

От имени награждённых выступил комиссар отряда тов. Стригунов.

- Мы горячо благодарим партию и правительство, - сказал он, - за высокую награду. Мы готовы выполнить любое новое задание партии и правительства, будем без пощады громить врага в его тылу или на передовой линии.   Обещаем и впредь самоотверженно защищать каждую пядь нашей земли и истреблять немецких захватчиков, пробравшихся на нашу территорию.

Дивизионный комиссар Клоков тепло поздравил награждённых и пожелал им успеха в их   дальнейшей   боевой работе».

 

Чистяков В.М.: «10.12.41 г. Тушино. Уже 10.12.1941 г.

Здравствуйте дорогие папа и Ася!

     Отсюда пишу второе письмо и оба в одинаковых условиях, оба ночью, при исполнении наряда. Сейчас уже чуть не пять часов, следовательно, желание описать впечатления от вечера 8-го у меня были вчера и вчера вечером мы уже читали о том же вечере в газете. Дело в том, что тот вечер был знаменателен, как в целом для нашего уже достаточно известного отряда, так и для меня в отдельности. 8-го состоялось здесь вручение орденов и медалей, награждённым из нас. После того как моя гимнастёрка украсилась медалью «За отвагу», мы просмотрели концерт московских артистов, и законченность вечеру придал ужин лишь для награждённых.

     Если хотите поздравить, но не с этим, а уже с Новым годом, то попробуйте черкнуть несколько слов, у меня есть некоторые надежды и быть здесь к тому времени, а уж получить письмецо проще. Здесь в одном здании со мной живут знакомые ещё с Балбасова, ребята из полка. Рады встрече обоюдно, они получат и поберегут до следующей встречи Ваши послания.

     Вчера с Афонькой уже собрались к ребятам на Чкаловский, там наверняка валяются где-нибудь письма для меня, нам это обещали. Но в результате без результата, наверное, потому, что уже пора на задание.

Наши боевые собратья уже сегодня и отправляются, но нас почему-то на сей раз оставляют двоих с Афонькой - может, ещё и пойдём. Можно и идти, отдохнули хорошо, а доверие нужно оправдывать, а немцев истреблять. Вот о мне всё.

     …В общем, так и договорились, что Вы, на всякий случай, мне немного напишите по адресу: Действующая Армия, п/п 137, 519 нап. 2, сержанту Чубу для Чистякова.

     …Остаюсь для следующих больших дел.

                            Ваш сын Виктор».

 

 

Москаленко П.И.: (послевоенные воспоминания) «Иовлев объявил, что возложенные на нас задачи мы выполнили, кто желает, может возвратиться в свою часть. Многие возвратились. Командиры рот, взводов и политруки ушли на фронт в полевые войска. Иовлев и Латышев вернулись в штаб фронта. Из нашей десятки (из БАО 105) в отряде остались Гера, Писковой, я.   Бойко и Щепетко вернулись в часть после второго похода, остальные отстали ещё при выезде на первое задание. Судьба всех неизвестна. Гера погиб в июне 1942 г., Писковой на пенсии».

 

 

ТРЕТИЙ РЕЙД В ТЫЛ ВРАГА

 

Стригунов И.И.: (написаны в январе 1942 г.) «Опыт, полученный в первых двух походах, помог успешно закончить и третий, который проходил в условиях всё время продвигающейся вперёд линии фронта и ожесточённых боёв. Такой бой, например, принял наш отряд в лесу близ дер. Торопенки. Двигаясь к фронту, мы проходили через деревни, только что отбитые у немцев. Разрушенные и сожжённые дома, трупы наших людей, расстрелянных немцами, и многие другие следы насилия и варварства вызывали у всех бойцов лишь ненависть и желание   мстить врагу жестоко и беспощадно. Беседчики и агитаторы на конкретном материале проводили беседы. Здесь очень многие бойцы, как, например, Егоров, Коршунов, Кузьмин и другие, сами стали агитаторами и проводили беседы с населением на самые различные темы.

После нескольких неудачных попыток отряду всё же удалось пересечь линию фронта и действовать несколько дней на тыловых коммуникациях, по которым беспрерывно двигались обозы отступающих немецких частей. Две группы нашего отряда действовали на дорогах Руза – Тоболово, Руза – Ракитино.

Во время этих действий было уничтожено несколько десятков автомашин с боеприпасами, два штабных автобуса, захвачены различные документы, оружие офицеров. В этой операции снова отличились группы под руководством лейтенантов Лискунова, Горшкова и зам. политрука Королёва.

Ранним утром, когда наши бойцы совершили налёт на обоз, шедший по шоссе Руза – Тоболово, немцы разбежались в разные стороны, бросив своё оружие, схватив лишь чемоданы с награбленным. Их догоняли пули наших бойцов…

Сейчас, после   завершения трёх походов, можно с уверенностью сказать, что отряд воспитал своих героев. Лейтенанты Горшков, Лискунов, Губарев, сержант Рябов за отличное выполнение заданий командования награждены орденами Ленина. Правительственные награды вручены и другим бойцам отряда, отличившимся в боях. Во время походов многие красноармейцы и командиры заявляли, что хотят идти в бой только коммунистами. За последнее время в парткомиссию 47-й авиадивизии, в расположении которой находится отряд, подано более 15 заявлений.

Тяжёлые походы в тыл врага закалили, укрепили отряд, а бойцов научили многому».

 

Есин Г.Я.: (послевоенные воспоминания) «В Тушино Иовлев передал отряд мне, и третий поход отрядом пришлось мне командовать. В это время наши войска перешли в контрнаступление. Задание было мне связаться со штабом пятой армии, получить разведданные и проводника и идти в тыл противника, отрезая пути отхода противнику и вести разведку.

Одиннадцатого декабря в пос. Ястребок.   В этом районе, мне дали разведданные и проводника. Но проводник навёл мой отряд на передовые части противника, а сам успел сбежать. Мне вообще показалось странным, куда нас ведёт проводник. Навстречу нам несли и везли на носилках раненых. Вёл я отряд боевым походным строем. Впереди разведвзвод, как головной боевой отряд, и в 50-100 м я во главе отряда. Фактически   отряд был наведён на оборону противника, которую передовые части пятой армии не могли прорвать. Мы ввязались в бой, понесли потери и отступили».

 

Тактика движения в тылу врага: «… мы, двигаясь пешком, могли брать с собой особое вооружение, то есть у нас все люди были вооружены автоматами, было 12 беззвучных винтовок, то есть винтовок, которые на 400 метров бьют с такой же силой, но без звука и, как закон, каждый из наших людей имел не меньше 8 гранат: 4 противотанковые и 4 пехотные. Запас патрон - автоматы с тремя дисками (запасами мы там пополняться не могли), 250 патрон и десятидневный запас продуктов, определённое количество медикаментов и радиостанцию. Это всё наше вооружение и всё хозяйство.

…Вся дорога у нас была своеобразно рассчитана с такой целью, чтобы мы в любой момент могли принять бой, а остальные части могли, согласно приказа принять то или иное положение обороны, наступления, или просто уйти, если в этом была необходимость, потому что рассчитываешь только на то количество людей, которое у тебя есть и на помощь не рассчитываешь.

…Строились мы таким образом: впереди шёл проводник, за ним наша разведка в 6-7 человек. Вместе с разведкой шёл или командир, или комиссар, или начальник штаба. Так было всю дорогу и туда и обратно. Затем шло 25-30 человек…, которые держали всё время оружие наготове и имели по одной гранате с запалом. Дальше… штаб. В центре санитарная часть, связь. И такое же построение сзади: опять идёт проводник. … Затем опять 25 человек, готовых в любую минуту принять бой, и остаток людей, которые готовы принять бой когда им прикажут.

   Чего мы достигали таким построением? Во-первых, то, что если спереди покажутся немцы, то тот командир, который шёл впереди, всегда мог с этими людьми принять бой, а остальными людьми располагать так, как он считает нужным в данной обстановке. Также и сзади: если немцы нападут сзади, то задняя часть людей принимает бой, а командир располагает остальными для принятия того или иного решения.

…Переходили линию фронта самым обычным способом: построились, разведка осмотрела местность, два проводника перешли на ту сторону. Немцев там не было: они занимали позиции обычно ночью. Мы построились цепочкой, быстро прошли 700 метров и углубились в лес. Вот наш переход линии фронта.

…Наш порядок размещения на базе. На отдых, хотя бы он был часовой, или двухчасовой, располагались таким образом: в центре штаб, санитарная часть и связь. В радиусе 40-50 м располагались люди группами по два-три человека, одна от другой на расстоянии 5-7 метров. Т.е. у нас получилось сплошное кольцо из групп в 2-3 человека, а в центре штаб и по 4 сторонам выставлялись по два дозорных. Так что в любую сторону мы могли вести бой. Как правило, как только располагались, каждый обязан был, согласовав с командиром, иметь своё место для боя, чтобы по тревоге каждый знал бы, что я здесь лежу, а под этим кустом моё место. Мы два раза проводили тревогу и удостоверились, что люди все лежали по своим местам и были готовы к бою. Это было сделано для того, чтобы, если нам придётся воевать, чтобы не было паники.

…Как мы переходили шоссе? Намечали места налево и направо от этого пункта, устанавливали дозоры в 3-5 человек с ручными пулемётами, которые переходили дорогу ползком. И ложились с такой целью, что если кто будет подходить, а в это время люди будут на дороге, начать стрелять. Группа человек в 5 переходила дорогу, проверяла лес и после этого делалось таким образом: были у нас фонарики, мы переходили ночью. Фонарик зажимался в руке таким образом, что виден был только один небольшой луч света. Это было сигналом, что всё спокойно, можно переходить.

Подходили к шоссе, подводили людей вплотную. Организовывались группами в 15-20 человек, смотрели на сигнал и эта группа броском перебегала шоссе. Через 2-3 минуты переходила вторая группа и т.д. Мы это делали п.ч. переходя кучей можно было навлечь на себя неприятеля, а маленькими группами незаметно».

 

Есин Г.Я.: (послевоенные воспоминания) «Сосредоточились в пос. Ястребок. Пришлось мне со Стригуновым вернуться в Тушино за пополнением боеприпасов и продовольствия.

Когда доложил Иовлеву о том, что не прошли линию фронта, то он сказал: «Не могли пройти, то надо было ползти!» Потом он помог нам с пополнением, выделил боеприпасы и продовольствие.

Мы вновь пошли с отрядом по тылам врага. Нас предупредили перед переходом линии фронта, чтобы мы не попали под свой артогонь и под «Катюши». Наш маршрут проходил через Н. Рузу и дальше до дер. Таболово. Мы перерезали пути отхода противника. Создавали у него в   тылу панику. Забрали много штабных документов при разгроме штабов и штабных автомашин. Все документы противника и новый пистолет Маузер мною были переданы в штаб фронта, а маузер, по приказанию Жукова, его адъютанту.

В операциях отличился Ситников Н.М., он убил офицера, снял маузер и забрал штабные документы.

Обратно возвращались через г. Звенигород. Начальник гарнизона генерал Васильчиков нас очень хорошо встретил и дал нам отдохнуть. Но жаловался на то, что в городе всё заминировано, даже велосипеды, на которых многие жители уже подорвались.

20.12. мы вернулись в Тушино.

21-22.12. прибыл я, Стригунов и Непомнящий в штаб фронта на доклад Жукову, о выполнении отрядом задания. Штаб фронта находился в Перхушково (Жаворонки). У проходной много генералов ждут пропуска. Но нам повезло. Нас сразу пропустили в штаб фронта. Но ждали приёма сутки. В штабе уже работал наш начальник штаба майор Латышев. Он мне сказал, зачем я взял с собой корреспондента? Ведь в это время в штабе было много суеты, и он опасался о том, что корреспондент может нелестно всё это осветить. Но Непомнящий оказался хорошим товарищем. В столовой мы поскандалили со штабниками. Но Непомнящий нас фронтовиков поддержал.

22.12., утром, ген. армии Жуков принял меня со Стригуновым. У него был небольшой кабинет, примерно 25-30 кв. метров, посредине квадратный стол и один, для него, стул. На столе лежали открытые карты, а на стене висела закрытая карта. Он вышел из-за стола навстречу нам. Поздоровался за руку. Руки у него были мягкие. Я ему доложил устно, потом он попросил показать на карте. Моим докладом остался доволен. Маузер, который я ему преподнёс, новенький, в деревянном футляре (кобуре), просил передать своему адъютанту, а мне сказал: «Представьте 10-15 отличившихся бойцов к награде. Перебазируйтесь во Внуково и ждите следующего задания».

Я спросил его о Иовлеве. Он ответил, что дал ему дивизию под командование».

24 декабря начальник отдела кадров Западного фронта полковник Алексеев к этому списку приложил справку (на 10 чел.) по бойцам и командирам из отряда Жабо, награждение которых было отложено до выхода их из рейда на Угодский Завод, теперь они вышли из тыла врага.

В результате 25 декабря 1941 г. Командующий войсками Западного фронта       генерал – армии   Жуков и Член Военного Совета Западного фронта Булганин подписали Приказ № 0444 о награждении личного состава «По Отряду Особого назначения Западного фронта (Действовавшего в тылу противника): От имени Президиума Верховного Совета Союза ССР, за образцовое выполнение боевых заданий Командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество НАГРАЖДАЮ:…»   Были награждены 19 человек, в        том числе: «орденом Красного Знамени НЕПОМНЯЩЕГО Абрама Ефимовича – военного корреспондента «Комсомольской правды»».

 

 

ВОЗДУШНО-ДЕСАНТНАЯ ПОДГОТОВКА

Москаленко П.И.: (послевоенные воспоминания) «20-25 декабря отряд воссоединился во Внуково. Командир Жабо…

На Внуковском аэродроме мы просидели до конца января, готовились к десантированию. Во Внукове меня приняли в члены ВКП(б), ввели в состав комсомольского бюро отряда. …Десантирование не состоялось из-за погодных условий. Весь январь метели и снегопады».

 

Есин Г.Я.: (послевоенные воспоминания) «Из Тушино мы переехали во Внуково. 28 декабря прибыл во Внуково и Жабо. …Батальон готовился к десанту. Тренировали посадку и высадку на самолётах. Но с десантом вылететь не пришлось».

 

Фазлиахметов, в/ч 9906: (послевоенные воспоминания) «В конце декабря нашу роту перебросили на Внуковский аэродром… Рота вошла в состав батальона майора Жабо и пополнилась пулеметными и минометными взводами. Это обстоятельство заставило нас задуматься о характере будущих операций.

Батальоном с таким вооружением можно наносить удары по крупным войсковым частям и штабам противника. Пользуясь паникой, неорганизованностью отступающих или создавая эту панику и неразбериху, можно нанести врагу значительный урон. У майора Жабо уже был некоторый опыт в проведении подобных операций — не более как месяц назад жабовцы совместно с другими отрядами Угодско-Заводского района разгромили штаб корпуса немецко-фашистской армии.

Жабовцы были одеты в очень удобные десантные костюмы светло-зеленого цвета, состоявшие из длинной просторной куртки и широких брюк, подбитых верблюжьим мехом. Что касается обмундирования нашей роты, то мы были одеты так же, как и многие фронтовики в зимнюю пору, — в полушубок и валенки. От красноармейцев линейных частей наши ребята и девчата отличались только более франтоватым видом да пистолетами или наганами на боку. Ребята наши носили к тому же очень пышные прически — это было одной из отличительных особенностей и особой привилегией разведчиков. Впрочем, не только привилегией — в разведку не пойдешь стриженым — сразу узнают, что солдат.

…Нам отвели две смежные комнаты на втором этаже двухэтажного кирпичного дома, где мы и встретили вскоре Новый, 1942 год. Паровое отопление не работало, в комнате топилась железная печь. Столов и стульев не было, поэтому, расстелив плащ-палатки, расположились прямо на полу.

До водки особых охотников среди нас не нашлось, но все-таки выпили понемножку, закусили, спели несколько песен и даже потанцевали.

...Наш батальон вошел в состав 4-го воздушно-десантного корпуса. Наступление на фронте развивалось успешно, и мы с нетерпением ждали своей очереди вылета во вражеский тыл, однако обстоятельства изменились. В конце января нашу роту выделили из батальона майора Жабо, погрузили в машины и повезли на Курский вокзал».

 

Чистяков В.М.: «28 декабря 1941 г.

Здравствуйте, родные!

Стараюсь более или менее освещать и Вам свой боевой путь. Он же таков, что я всё ещё здесь, до сих пор продолжаю свой отдых. При этом на днях эту группу отдыхающих направили в БАО - то, где мы служили всегда, тихо и мирно. Я же с друзьями решил партизанить до конца. А сегодня уже отправляемся на аэродромчик, чтобы где-нибудь прыгнуть на голову германа. До сего времени жили мы, конечно, исключительно. В последние дни на меня посыпались нагрузки, доказывающие, что нас уже узнали: по комсомольской линии я секретарь президиума, а по строевой пом. старшины - должности исключительной моральной разницы.

…Я праздник справлять буду уже там, с успехом справим кончины многих «ганцев», которые бегут, но которых мы должны взять и истребить.

Получили ли моё письмо со Чкаловского? Я там был и получил несколько Ваших. Прочесть было приятно.

Ну, будьте здоровы.

С Новым годом, с новым счастьем!

Мне пишите на наш собственный адрес, т.е. когда мы будем снова в Тушино, на нашем месте, где освоились, что полюбили, где привыкли.

Возможно перед отлётом напишу. Как-то Вам удалось отметить праздник. Я бы хотел, чтоб Вы были со мной, тогда Вы бы увидели, как Родина заботится о своих молодых «партизанах». А папа, наверное, не имеет ни покурить, ни выпить. Ну, ничего! Отпразднуем вместе следующий, когда не будет ни Гитлера, ни его шайки.

Пока, милые! До победы, до встречи!

Встречать, наверное, придётся уже с орденом. А пока в путь, на оправдание наших медалей!

…С партизанским приветом

 

Тэги: поисково-исследовательская работа, Отряд Особого назначения Западного фронта, Чистяков, Стригунов, Непомнящий, Есин