Записка о ходе мятежа в губерниях от Польши возвращенных
Глава VIII…Записка, поданная им государю в Петербург о ходе мятежа в западных губерниях
…По окончании службы своей при главном штабе резервной армии, Муравьев отправился в Петербург. К великому сожалению нашему, мы не имеем никаких сведений и подробностей представления его императору Николаю по приезде в столицу.— Нам известно только, что вследствие разговора, происшедшего при упомянутом представлении, была подана Муравьевым государю в высшей степени любопытная: Записка о ходе мятежа в губерниях от Польши возвращенных и заключения о причинах столь быстрого развитая оного, извлеченные из сведений почерпнутых на месте происшествия и подлинных допросов. В этой замечательной записке Муравьев говорит, что главною причиною мятежа в западных губерниях была вовсе не фанатическая ненависть литовского народа к русскому правительству и даже не желание возстановить отечество, но предстрекательства политических обществ, создавшихся в Польше и высылавших оттуда множество тайных агентов, что при безпредельной власти латинского духовенства над всеми сословиями обывателей вовсе не существовало в стране сколько нибудь удовлетворительного гражданского управления, что неспособность правителей губернии и областей, назначенных из местных уроженцев, доходила до того, что они узнавали о мятеже, когда уже в уездах были разрушены правительственный власти.
(Необходимо припомнить, что под конец царствования императора Александра I все почти гражданине губернаторы Западных губерниях были польского происхождения. Это было уклонением от неизменного петровского правила, назначать на все высшие должности только лиц принадлежащих по вере и языку к господствующему Русскому племени. Обнаруженное секретным следствием соучастие двух губернаторов в возмущении 1831 года, подтверждает государственную прозорливость великого преобразователя нашего отечества).
Муравьев при этом полагает, что если бы страна пользовалась деятельным гражданским управлением и хорошею полициею, то вероятно не случилось бы и самого мятежа. В заключение он говорит о необходимости воспользоваться опытом прошедшего и изменить существующую систему управления Западным краем: «только одни решительные меры, при благоразумном применении, могут упрочить моральное и политическое присоединение края сего к России; теперь настало, продолжает он, настоящее время к сему преобразованию, ибо причин для сего слишком много, все обыватели сих губерний, более или менее, словом или делом, нарушили присягу свою. Умы утомлены и поражены разрушением их замыслов и всякая решительная мера, в отношении сего края принятая, будет почтена справедливою»( с.390-391)
Приложение XV к Главе VIII
Записка о ходе мятежа в губерниях от Польши возвращенных и заключения о причинах столь быстрого развитая оного, извлеченные из сведений, почерпнутых на месте происшествия и
подлинных допросов
Случившиеся мятежи в Литве и других от Польши возвращенных губерниях, возбужденные агентами тайных сообществ и имеющих неразрывную связь с произшествиями в Царстве Польском, должны обратить тщательною внимание правительства на настоящие коренные причины, возродившие толикои безпорядки; на начала, собственно в тех губерниях способствовавшие мятежам, отчего достигли они до такой силы и наконец столь продолжительно и упорно продолжались, не взирая на многочисленность войск, к усмирению оных посланных. Цель сего открытия тем необходимее для правительства, что существующее еще поднесь управление в губерниях от Польши возвращенных должно быть исправлено и изменено в самых началах своих, соображаясь с теми истинами, которые могут быть извлечены из внимательного наблюдения всего хода мятежа.
Общий взгляд на причины бунта
Горестные сии события, превосходящие даже всякое вероятиe, заключают в себе и могут раскрыть гораздо более полезных истин, нежели сорокалетнее мирное управление краем сим и обнаружить (не касаясь до общих правительственых причин), что недостаток в системе управления сими областями, долголетняя апатия и слабость местных правителей и несоответственное образование самого внутреннего состава управления оными, при благоприятных внешних для мятежников обстоятельствах и при постоянном действии секретных агентов из Царства Польского, были главными причинами допущения тайных кромол и бунтов и наконец морального политического развращения мнений обывателей, которое обнаружилось при первой искре мятежа в Царстве Польском, в последствие некоторых непредусмотрительных местных распоряжений, ускоривших начало оного.
Долговременною слабостью и безпечностью местного начальства до такой степени были разрушены все пружины управления сих областей, что новые правители, при всем усердии своем, не в силах уже были вдруг предупредить всего зла и некоторые буйные головы из среды литовских обывателей, несчастные жертвы тайных кромол секретных сообществ, собрав в уездах, в начале марта месяца, небольшие шайки бунтовщиков, не скрывая даже своих намерений еще за несколько месяцев до явного обнаружения мятежа, от берегов Немана до самой Двины, постепенно разрушали в уездах правительственную власть, учреждали мятежные правительства, наводили робость на военных и гражданских правителей, возбуждали народ к возстанию и в неимоверном безумии своем, дерзали даже обнародованными прокламациями, в церквах с амвонов читанными, преступным духовенством объявлять независимость края от благодетельного владычества Августейшего могущественного Государя.
О том, что обыватели от Полыни возвращенных губерний не были движимы предполагаемою общею энергиею и фанатизмом мечтательной свободы.
Все сии неимоверные произшествия с значительною удачею для бунтовщиков, некоторое время совершавшиеся и мятежи, столь долго противустоящие силе многочисленных войск, к усмирению оных посланных, естественно должны били заставить полагать высшее правительство, что мятежные кромолы ведены были с особым искуством, что в сем участвовали с большою энергиею все сословия обывателей и что наконец, фанатизм и дух обывателей Литвы к возстановлению независимости Польши превосходит даже многие примеры, бытописанием вам представляемые в иных народах.
Но внимательный взгляд и наследование всего хода обстоятельств доказывает совершенно противное. Первоначальный мятеж в Самогити, в остальной части Виленской губернии и в некоторых уездах Минской, развернулся кроме общих правительственных причин (долгое время дававших способ народу польскому, всегда ненавидящему Русских, упрочить свое отчуждение) от влияния происшествий в Царстве Польском и агентов секретных сообществ и наконец от причин частных (а в особенности в Самогитии и Литве), которые послужили средством к ускорению мятежа и привлечению даже в оный хотя временно, но грубых и неспособных к таковым действиям крестьян самогитских, главнейшею же причиною всему были: многолетняя неспособность местных правителей, смертный сон, объявший столь долгое время все управление сих областей, несуществование никакого полицейского внутреннего порядка, неприятие своевременно должных мер к остановлению кромол и после толикой безпечности, непостижимый страх, овладевший как гражданскими так и военными начальниками, которые в неимоверном ослеплении своем, в совершенном мраке окружавших их событий, удесятеряя опасность, вместо действий решительных и благоразумных, прибегали сначала к робким полумерам, чем самым возродили самонадеянность и дерзость бунтовщиков, коих всю силу составляла оплошность наша, отважность — робость наша, успех в предприятиях — несуществование энергии, единства и системы в мерах противодействия, словом наши возлелеянные, развернутые и наконец до толиких успехов доведенные замыслы бунтовщиков, получили всю силу в отрицательных, выше сего сказанных, качествах и действиях местного, уже многие годы разрушенного управления, которыми не переставали пользоваться тайные агенты мятежа, подстрекаемые внешними врагами нашими в Царстве Польском.
Многие полагают, что народ Литовский был руководим и движим необыкновенным фанатическим духом и энергиею к возстановлению отечества, но опыт доказал совершенно противное; от берегов Двины до самого Немана бунтовщики развернули и показали во всех случаях те же черты легкомыслия, низости и коварства, которые отличают обитателей Литвы; ни один из главных мятежников, дерзких и наглых в кругу своем, при открытии кромол его, не показал того духа и характера, который еще может заставить уважать и самого преступника и в особенности в деле мечты освобождения отечества, возродившей в иных народах толикие примеры доблестей и величия.
Слабое и уже многие годы разрушенное внутреннее управление сими губерниями было главною причиною, что мятеж сей был допущен и даже сословие крестьян было с принуждения увлечено бунтовщиками.
В возвращенных от Польши губерниях мятеж везде начинался одинаким образом и от тех уже общих причин, но не был и не мог, по политическому составу края, быть общим всему народу; рабство крестьян, не взирая на их исповедание, всегда могло быть верным средством к уничтожению всяких скопищ владельцев противу правительства и нужна лишь была малая своевременная предусмотрительность, чтобы воспользоваться сим верным орудием или по крайней мере благоразумными внушениями и действиями, остановить принужденное соучастие простого народа в бунте. Но по несчастью, здесь случилось противное, — обольщенные крестьяне разными обещаниями, устрашенные неимоверными, неудобоисполнимыми в самую распутицу повинностями для действующей армии и рекрутским набором, насильственно высланные из домов своих в виде исполнения господских повинностей, против воли своей пополняли ряды мятежников, — одна шляхта сословие буйное и развратное, неимеющее никакой оседлости, с охотою подняла оружие и составляла с дворовыми людьми, экономами, комиссарами и иными бродягами из того же шляхетского сословия, злобные и постоянные полчища бунтовщиков.
Что наиболее способствовало к развитию мятежа.
В Виленской губернии более всего способствовало к развитию мятежа долговременное дряхлое управление оной, преисполненное
злоупотреблениями. Виленский университет нисколько не образующий тамошнего дворянства и дающий лишь некоторый наружный оттенок просвещения будучи, средоточием соединения молодежи из всех польских губерний и гнездищем вольнодумства, естественно был первым зародышем мятежа. Тайные общества, существовавшие в Царстве Польском и Литве, многие годы готовившие умы к возстанию. Дворянство польское всегда легкомысленное и в самой даже Литве, вообще мало образованное, управляемое воспаленным воображением мечтательных женщин и в руках коварного духовенства, пользующегося чрезмерными привилегиями и богатствами, поддерживающими моральное и политическое влияние их на народ, а преимущественно в Самогитии, были сильными пружинами мятежа. Общая масса литовского дворянства, не взирая на все побудительные внутренние и сильные действия внешних причин, при всей всегдашней душевной готовности возстать против нашего правительства, долго колебалось и все усилия бунтовщиков не были-бы в состоянии заставить оное принять деятельное участие в возмущении, ежели бы оплошность местного управления не дала им поводу мечтать о возможности yспехa. Решительно сказать можно, сколько самый опыт и последствия доказали, что все безсмысленное предприятие бунтовщиков не было поддержано духом фанатической любви к отечеству, которую они лишь везде выставляли в прокламациях, заимствованных из Царства Польского и дух мятежа распространился наиболее от непринятия первоначально должных мер, давших со временем возможность бунтовщикам, представить обывателям правительство наше безсильным. Поляк везде одинаков: легковерен и самонадеян в успехе и столько же низок и покорен при мерах решительных, но оные к сожалению в свое время предприняты не были и зло распространилось с неимоверною быстротою, увлекая за собою все сословия; главный же лица бунта старались оный поддерживать для личных выгод корысти и честолюбия.
Оплошность и ошибочный меры местного начальства.
Начальство при самом начале ошиблось в своих действиях, оно не постигло настоящих пружин бунта и не обратило внимания, что мятеж есть моральная зараза, к прекращению которой должно было действовать с большею осмотрительностью, соображаясь с разными его периодами, — что как искусному врачу надлежало правителю области со вниманием высматривать первые периоды болезни и прекращать оную благовременно мерами, строгими и решительными, очистив губернию от людей опасных и вредных, чем и могло быть все при самом начале остановлено; — когда же напротив того, время было упущено и моральная язва cия всею силою повсюду распространилось, то не следовало раздражать их мнений средствами сильными, а укрощать оную распоряжениями гражданского управления, делаемыми не из губернского города, но на месте, по мере вступления в оные войск, словом надлежало учреждать противодействующие временные управления в уездах, основанные на взаимной ответственности главных лиц в округе; и произвести контр-революцию в умах мерами благоразумной кротости, справедливости и снисхождения к увлеченным. Опыт доказал всю пользу такового распоряжения в Минской губернии и Самогитии, но по несчастию, правители Виленской губернии видели вещи иначе; не предусмотревши начала бунта и не приняв в свое время надлежащих мер строгости, они почли период сильного развития бунта за начало оного, и мерами строгими, без введения приличного управления в уездах, раздражали наиболее умы, предавая суду и заточению увлеченные жертвы. Таковые самоуправные меры усилили язву и свершаемый в продолжении нескольких месяцев переходы воинских отрядов в разных уездах Виленской губернии, без учреждения гражданского порядка и следовательно без пользы, умножили лишь самонадеянность бунтовщиков.
Кто хотел со вниманием наблюдать за ходом умов, тог мог легко заметить еще с исхода ноября месяца 1830г., сколь явно все готовилось к мятежу; с января же и февраля, общий дух бунта столько был ощутителен, что надобно удивляться, отчего не было принято надлежащих против оного мер, особенно в крае, давно известном своею готовностью нарушить верноподданническую присягу к Августейшему престолу и начальство не обратило внимания, что главная обязанность его в столь критическое время состоит в приобретении морального верха над мнениями и обуздании оного своевременно благоразумным своим влиянием и немедленным отстранением лиц опасных.
Народ везде одинаков, десятки лиц более умных, решительных, часто даже глупых, но богатых и имеющих значительный связи, управляют самовластно тысячами.
В Польских губерниях необходимо было покорить сии лица влиянию правительства, которое столь легко прибрести всякому начальнику, знавши характер Поляков или наконец удалить своевременно непокорных и опасных и тогда бы конечно никогда не подумали или по крайней мере не могли бы Литвины возстать противу правительства.
Снятые показания с мятежников обнаруживают, что в Литве и Минской губернии еще с января н февраля месяцев тайные агенты бунтовщиков были повсюду разосланы и явно безбоязненно во всех обществах и сословиях, приготовляли умы к мятежу и даже запасались оружием. Одни местные правители областей и губернии продолжали оставаться в неведении или по крайней мере, не предпринимали должных противу сего мер; большая же часть членов городских и земских полиций, составленных из туземцев, участвовали в оном или молчали; в Гродненской же и Минской губерниях трудно предполагать, чтобы сии приготовления к мятежу и начальникам губерний не были известны.
Минская и Гродненская губернии, долгое время управляемые с неимоверною, как будто умышленною оплошностью губернаторами из туземцев, имеющих многочисленные родственные связи в крае, не уступали в готовности к мятежу самой столице Литвы. Самогития, край отдаленный и богатый, менее других, по моральному состоянию обывателей, способный к бунту, первый возстал противу законной власти. Сему способствовало, с одной стороны безпредельная власть тамошнего духовенства над всеми сословиями обывателей, а с другой — неосторожные распоряжения о рекрутском наборе и затруднительной доставке чрезмерной реквизиции в самую распутицу. Сии два обстоятельства, в особенности в Самогитии, дали возможность злонамеренным обратить на свою сторону простой народ, далекий и вовсе неспособный к мятежу.
Многочисленное сословие шляхты и преимущественно те из них, которые получили некоторый оттенок образования в гнездище литовского вольнодумства и занимающие места экономов, управителей и комисаров у самогитских и литовских владельцев, были первым орудием.
Состав внутреннего управления из туземцев способствовал мятежу.
Прочие узды Виленской губернии постепенно последовали тому же примеру и смежные Минской. Действия возмутителей были везде одинаковы: малозначительные шайки молодежи с несколькими десятками вооруженной шляхты и дворовых людей с содействием большей части членов земской полиции и предводителей дворянства воспользовавшись выводом войск из того края, обезоруживали внутреннюю стражу, составленную из туземцев и приготовленную к тому своим составом, а потому, первое правильное вооружение, снабжение порохом и воинскими снарядами получали бунтовщики от безоруженных инвалидных команд.
Правители губерний и областей, не наблюдавшие духа обывателей и не предпринимавшие своевременно никаких мер предупредительных, могущих спасти тысячи несчастных жертв, узнавали о мятеже, когда уже правительственный власти в уездах были разрушены и притом дух мятежа объял уже все власти и чины в губернии, составленные также преимущественно из туземцев, так что меры правителей губерний противу бунта принимаемые, были уже позднии и часто ослаблены коварными исполнителями и предварительно известные бунтовщикам; и при том нужна уже была военная сила к возстановлению порядка, которой в то время в некоторых уездах вовсе не было; а потому несколько буйных голов легко распространяли заразу в уездах и скоро увлекли за собою и более благоразумных, старавшихся сначала удалиться от них, видя безсмысленность замыслов.
Главные элементы мятежа.
Из всех подученных сведений, первым элементом мятежа было духовенство, подстрекаемое агентами тайных обществ в Варшаве и Литве существующих. Женщины по чрезмерному влиянию своему были орудием к воспламенению сих мечтательных чувств, и молодежь, возлелеенная в гнездище литовского вольнодумства, были деятельными исполнителями и явными распространителями язвы. Шляхта, класс народа не оседлого, буйного и развратного, всегда готового ко всем безпорядкам, послужила первым основанием к образованию воинской силы бунтовщиков.
Крестьяне же, сословие более страдательное, нежели действительное, обольщенное бунтовщиками и принужденные своими помещиками постепенно наполняли и расходились из рядов мятежников. К удержанию сих последних в своих толпищах, бунтовщики пользуясь их простолюдимостию, обещали свободу и разные льготы в повинностях.
Сила мятежников состояла в приличном, устроенном ими гражданском управлении.
Bсе сии собранные толпища мятежников не могли бы с толиким успехом достигнуть до цели своей, если бы бунтовщики, пользуясь совершенным безначалием в управлении областей, не образовали своевременные правительства в уездах на основании прочном, способном к скорым действиям и могущем даже служить примером для внутреннего управления сим краем.
Учреждением такового внутреннего управления все обыватели, при общей готовности, более или менее были вынуждены к содействию и можно решительно сказать, что никакие повеления бунтовщиков не оставались неисполненными; обмундирование, вооружение, продовольствие, высылка ратников (так называемых кантонистов) все производилось безостановочно и без замедления.
Местные правители ошибочно действовали к усмирению бунта без учреждения соответственого управления в уездах.
К удивлению наши правители областей и военные начальники, с многочисленными силами с апреля месяца проходившие в разных направлениях Литву для истребления мятежников, не обратили внимание, что сила бунтовщиков состояла в устройстве гражданском и что необходимо было, по мере движения войск, разрушать управления их и учреждать соответственные временные правительства, поддержанные военной силою, отнюдь не раздражая мнений, не разсудительным самоуправством; тогда бы все изменилось, — возложенная ответственность на правительственный лица, в уездах на духовенство и самих помещиков произвела бы гораздо более действий, нежели все, впоследствии времени обнародованные милостивые меры, относящиеся вообще ко всему краю и могущие лишь быть полезными при хорошем гражданском управлении.
Неприятие выше сего сказанных гражданских мер к укрощению бунта и неуместные уже поздние меры строгости были причиною, что многочисленные отряды, посланные в Литву, не только что не принесли никакой пользы, но следуя за толпами мятежников, уступавших силе повсюду вновь соединявшихся, возродили в них вящщее самонадеяние: между тем, от несуществования системы в управлении, военные начальники забирали под стражу по произволу своему без надлежащего разбора виновности многих лиц, отсылали невинных и виноватых к главному гражданскому управлению, которое наполняло губернские города множеством арестантов и не имея там никакой системы в действиях, не составив никакого плана в изысканиях виновности лиц и категорий, на которые бы должно было оных разделить, без всякой пользы, лишь к единому ожесточению, томило их многие месяцы к заточении.
Вредное действие следственных коммисий, в губернских городах устроенных и не существование системы в обнаружении виновности.
Наконец учрежденный в городах губернских особые следственные коммисии, действующие и ныне отдельно, тогда как мятеж в Царстве Польском во всей Литве и вообще во всех
губерниях от Полыни возвращенных, имел и имеет еще между собою неразрывную связь, служили и служат лишь к вящщему безпорядку и будучи составлены из секретарей и из чиновников, имеющих связи в теx губерниях, хотя и под мнимым председательством военных и гражданских губернаторов которые, по затруднительности нынешних обстоятельств, не имеют времени заняться формальностью таковых изысканий, умножают только случаи несправедливости, лицеприятия и вселяют презрение к нашему правительству, наполняя губернские города просителями и просительницами, которые часто с довольною удачею прелестями своими, деньгами и разными иными средствами склоняют к несправедливому снисхождению.
Я весьма далек от той мысли, чтобы теперь меры снисхождения относительно увлеченных были вредны, напротив того полагаю оные необходимыми, но тем не менее в сем случае
еще более нужна справедливость, ибо выпущенный преступник по ходатайству женщин, богатству и связям, когда увлеченные и невинные томятся еще в заточении и не имеют скорой надежды к освобождению, производит ничем неизгладимый ропот и вред и общем мнении, которое должно стараться сколько возможно смирить справедливостью разбора винности каждого. Для успокоения края и поддержания достоинства правительства необходимо на счет сей принять самые решительные и строгие меры.
По мнению моему, комиссии не должны бы вовсе существовать в губернских городах и вместо оных необходимо определить разные категории винности, по предварительным изысканиям, сделанным на месте, в уездах самим начальником губернии; лица же неблагонамеренные и опасные, таковым образом обнаруженные, отправлять во внутрь Империи, где б можно было если угодно будет высшему правительству, составить особую центральную коммисию, которая обнаружила бы винность каждого, а между
тем, люди опасные были бы удалены, все лицеприятные ходатайства устранены по крайней мере в том крае и желаемое моральное действие на умы произведено уже одним сим отдалением замешанных лиц в мятеже; здесь несправедливости нельзя бы ожидать, ибо сей разбор зависел бы от личных действий начальников, губерний, которые могли бы быть подкреплены письменными подтверждениями на месте благомыслящей части обывателей; увлеченных же можно бы отдавать на поручительства; сие не могло бы подвергнуться ни малейшему затруднению, ибо по мнению моему, начальник губерний обязан сам ввести в уездах гражданский порядок и следовательно в несколько дней бывши сам в уездах, мог бы судить о винности лишь посредством расспросов на месте, гораздо с большею основательностью, нежели чрез формальность следственных коммисий, впрочем как правительство имеет в виду, не карание за преступление, но предупреждение на будущее время возобновления таковых же произшествий, то домашние обстоятельства и жизнь каждого участвовавшего деятельно в мятеже может лучше всего обнаружить побудительный причины участия его в бунте и дать настоящую идею правителю губернии о степени должного опасения и можно ли надеяться на будущее исправление. При таковых разведываниях обнаружатся и такие особы, которые по наружности не принимали будто бы участия в мятеже, но тайно были вреднее правительству, нежели несчастный легкомысленные жертвы их тайных кромол.
Вредное применение высочайшего указа 4-го июня.
Дозволенная выдача свидетельств отдельным военным начальникам в раскаянии мятежников, без надлежащих местных розысканий и распоряжений, есть также отрасль гнусной промышленности и следствия обеих сих учреждений; есть уничтожение справедливости, закрытие винности, обращение презрения на правительство наше и не обнаружение того малого числа виновных, которые будучи тайным орудием зла были причиною толиких бедствий и несчастных жертв и впредь могут быть опасными для общего спокойствия.
Благодетельные намерения Великого Государя, чрез ошибочные применения на месте, теряют всю силу и пользу свою: предшествовавшие ошибки не служат уроком для будущего и цепь бедствий, постигших несчастный край сей от кромол малого числа злонамеренных, допущенных долговременною безпечностью и непредусмотрительностью местных управлений, стоющих толиких пожертвований и крови, могут легко возобновиться еще с большим успехом для мятежников, ежели тотчас не будут приняты должные меры к систематическому водворению справедливого порядка и внутреннего устройства в губерниях от Полыни возвращенных.
Прибытие мятежника Гелгуда послужило к уничтожению мятежа в Литве.
Мнимая теперь наружная тишина в сих губерниях нисколько не должна успокоивать правительство; ибо корень зла везде существует и тишина сия есть моральное утомление после продолжительной гибельной язвы, объявшей весь политический состав и все сословия обывателей от Польши возвращенных губерний; нравственная зараза сия слишком глубоко вкоренилась и развратила понятия обывателей, чтобы можно было оставаться покойным, теперь необходимо для прочного успокоения края употребить решительные меры благоразумной осторожности и предприимчивого управления.
Обратившись к прошедшим событиям легко можно убедиться, что причины, произведшие мнимую сию тишину в Литве были случайные, нисколько не истребившие начала зла и что несчастный край сей долго бы еще оставался позорищем толико бедственных произшествий, если бы Провидению Всевышнего не благоугодно было обратить в пользу нашу случая, который по первому взгляду предвещал способы к усилению мятежей. Вторжение Гелгуда с значительными силами регулярных мятежных войск положило конец всем бунтам в Литве.
Литовские и самогитские бунтовщики давно призывали к себе регулярные войска из Царства Польского и опытного начальника, обещавшие ему до 70,000 разного рода повстанцев; с торжеством узнавши о вторжении мятежника Гелгуда в пределы Литвы, вместе с переходом его чрез Неман, нестройные толпища бунтовщиков, разсеянные по всем местностям и дотоле поддерживавшие силы свои средствами каждого уезда и столь долгое время противостоящие всем нашим усилиям раздробительной войною и уничтожением всех наших сообщений, поспешно устремились к присоединению к новому своему вождю в конец области и с тем вместе очистили всю восточную часть Виленской губернии, лишал себя ежедневно сею грубою ошибкою участников, которые убегали, не желая удаляться от домов своих.
Таким образом мятежник Гелгуд вместо обещанных 70,000, едва сосредоточив 20,000 всякого сброда повстанцев, наполнил ими ряды свои, которые потому только считались регулярными, что получили некоторое обмундирование, а между тем из остатка оных начал формировать новые полки.
Неудачный для него бой под Вильною лишил его большей части новобранцев, которые от первых пушечных выстрелов покинув оружие, во множестве возвратились домой. Гелгуд старался объявлением поголовного возстания во всей Самогитии от 15 до 60 лет, умножить силу свою и сам направил туда скорое бегство, но все было тщетно; моральный удар был уже нанесен, литовское дворянство всегда легкомысленное, обманувшись в надеждах своих от первого сего поражения начало уже терять дух. Прибытие резервной армии под начальством графа Истра Александровича Толстого довершило остальное. Предпринятый его сиятельством план действий, с успехом в политическом смысле совершенный, не дозволяя мятежникам раздробиться, и наконец изгнание Гелгуда уничтожило и весь мятеж в Литве, который с таковым же легкомыслием начался и кончился, то есть без настоящих причин; ибо без всякого сомнения, если бы в народе польском существовал хотя несколько дух фанатизма и бунтовщики имели бы начальников более способных, словом если бы народ сей имел более духа, энергии и основательной предприимчивости, конечно образовавшееся мятежи в Литве могли бы еще весьма долго и упорно продолжаться, в особенности пользуясь удобною местностью.
О причинах допущения мятежей Гродненской губернии, изложенных в особой записке.
Bсe те же причины, которые изложены относительно Виленской губернии, были поводом допущения явно делаемых приготовлений к бунту во многих уездах Минской и Гродненской, и ежели в сих губерниях не могли образоваться с такою силою мятежи, то единственно, местность сих областей на безпрестанном проходе войск и прибытие резервной армии удержало от сего. Касательно же Гродненской губернии прилагается здесь особая записка. Тайные кромолы мятежников, преусиленные успехи их разсказами обывателей и непонятною робостию военных и гражданских правителей были причиною, что и в самых белорусских губерниях, мнение обывателей явным образом предвещали мятеж.
О необходимости коренного преобразования во внутреннем управлении губерний от Польши возвращенных.
Я не вхожу в подробное описание всех действий мятежников, тайных связей их и многих их сообщников, разсеянных на огромном пространстве от Польши возвращенных губерний, достаточно уже обнаруженных подлинными актами и действами, ибо цель сего моего писания клонится лишь к тому, чтобы обнаружить пред правительством, что произшедший мятеж наиболее распространился от общих недостатков правительственных мер, по сим областям, многолетней безпечности и непредусмотрительности местных правителей и ошибочного состава внутреннего управления сими губерниями, которое как опыт доказал, почти вовсе не существовало в продолжении многих лет или составлялось из таких элементов, как в главном управлении губерний, так и во внутреннем политическом, которые еще более способствовали бунтовщикам к исполнению их преступных намерений.
Следуя в продолжение более трех месяцев за ходом всех сих мятежей и будучи случаем поставлен узнавать даже все тайные кромолы их, я бы не решился с такою откровенностью излагать все сии обстоятельства, если бы несчастные события не убедили, что весь край от Польши возвращенный и наружно усмиренный готов, при первом благоприятном случае, поднять вновь оружие против благодетельного государя, что местное управление, невзирая на все бедственные уроки, не имея настоящей системы действий, не приемлют по ныне надлежащих мер к предупреждению зла и ежели, где оные местными правителями и приемлются, то от недостатка общей системы в главном управлении сими областями, бсзпрестанно встречаются противоречащие распоряжения, возрождающие безпорядок и дающие возможность злонамеренным, остающимся на свободе с успехом возобновлять при удобном случае свои кромолы.
Губернии от Польши возвращенные обратили уже благодетельное внимание Государя Императора, опыт настоящих событий еще более подтверждает совершенную необходимость коренного их преобразования во всех тех началах, которые доселе упрочивали их отчуждение от России.
Я знаю, что на сей предмет могут быть различные мнения, и люди, не знавшие достаточно политического и морального положения сих областей, могут полагать, что не должно касаться теперь сего предмета, могущего будто бы возродить новые безпокойсгва.
Но кто захочет вникнуть с должною утонченностью во все произшедшие события, тот извлечет на неоспоримых доказательствах основанную истину, что одни утешительные меры, при благоразумном применении, могут упрочить моральное и политическое присоединение края сего к России, что теперь настало настоящее время к сему преобразованию, ибо причин для сего слишком много, все обыватели сих губерний более или менее, словом пли делом, нарушили присягу свою. Умы утомлены и поражены разрушением их замыслов и всякая решительная мера в отношении сего края принятая, будет почтена справедливою. Но для сего необходимо предварительно образовать соответственное строгое полицейское управление — в губерниях и поручить главное управление оных особым наместникам, облеченным доверием Государя Императора и опытных в способностях, нравственных качествах и знающих с должною точностию местность и свойства обывателей. Прообразование сего не должно делать всенародно опубликованными распоряжениями, но особыми повелениями на имя наместников даваемых, о удобстве же и успехе применения доносить также не общим порядком по министерствам (раздробительность коих в сих случаях совершенно вредна), но в соответственные руки благодетельного государя, обьемлющего все отрасли управления сих областей; ибо распоряжения касательно преобразования края сего должны зависеть от совокупного деятельного содействия всех отраслей управления - и потому собственно от лица Государя Императора, в противном случае никакого успеха ожидать нельзя (с.504-519)
Дмитрий Андреевич Кропотов (1817-1875). Жизнь графа М.Н. Муравьева, в связи с событиями его времени и до назначения его губернатором в Гродно: биографический очерк, составленный Д.А. Кропотовым. Санкт-Петербург: в типографии В. Безобразова и комп., 1874
http://dlib.rsl.ru/01003604069
http://www.knigafund.ru/books/8511/read#page63
Дед-Дуб-Сноп наш
http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_466.htm
http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_467.htm
http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_468.htm
