Стоит ли удивляться тому, что сорняки раньше всходят и
растут гораздо быстрее культурных растений? Наверное, никто из филологов,
бросивших «научное» семя, не предполагал, что словесный пырей ползучий очень
скоро заполнит все пространство и не даст расти добрым всходам, над которыми
трудились учителя.
Что делать, если мальчики, одиннадцать лет посещавшие
школу и слышавшие от педагогов только хорошее, с радостью впитывают гадость?
Неужели школа бессильна и все определяет только среда? Кто может воспитать
потребность уважать себя и ближнего, бережно относиться к себе и окружающим?
Она всегда проявляется в речи, в общении.
В деревне, где я живу летом, мат уже давно стал обиходной
речью. Матом не ругаются, матом говорят: жены с мужьями, родители с детьми,
кондукторы с водителями, продавцы с покупателями – это норма. Поколение,
использующее бранную лексику лишь в особых случаях, поредело и постепенно
уходит из жизни. Я заметила: чем моложе человек, тем активнее он использует
мат. Пятилетняя девочка, которая приходит в гости к бабушке, моей соседке,
использует мат наряду с нейтральной лексикой. Семья, в которой она растет,
вполне благополучная, обычная, можно сказать, среднестатистическая. Речь
девочки шокировала меня поначалу, но потом я поняла – для малышки нет никакой
разницы между цензурными и нецензурными словами. То, что для меня «эмоционально
окрашено» - для нее обычно. С ней так говорят с колыбели.
Мои бабушка и дедушка тоже всю жизнь жили в маленьком
провинциальном городке. Они были самыми простыми, рядовыми гражданами,
скромными тружениками. В каникулы я жила у них подолгу, по неделе и месяцу. Не
слышала мата ни от них, ни от других своих родственников. Дедушка, выпив,
иногда готов был прибегнуть к непечатным выражениям, но бабушка шикала на него,
поднося палец к губам, глазами указывая на внуков: «Как можно при детях!», и он
ее слушался, замолкал на полуслове. Нас берегли как тепличные растения. Если на
улице в нашем присутствии кто-то из соседей громко выяснял отношения (именно
ссорился), в сердцах произнося тяжелые, площадные ругательства, на нас, детей,
это производило впечатление пушечной пальбы. У меня внутри все содрогалось. У
моих сестер и братьев тоже (кстати, с возрастом реакция на мат осталась той
же). Бабушка, зная об этом, старалась увести нас в дом, отвлечь. Удивительно
ли, что никто из нас, давно выросших и постаревших, не произносит матерных слов
даже в самые стрессовые моменты. Я не смогла бы этого сделать ни при каких
обстоятельствах, для меня это жесткое табу – и на сознательном и на
подсознательном уровне. И я вовсе не исключение. Такое отношение к мату в годы
моего становления тоже было нормой - вот о чем я пишу. Прошло всего 30 лет.
Неужели норма способна измениться так быстро? Кто
создает норму? И кому выгодно ее понижать до невозможно низкого уровня?
Можем ли мы, учителя и близкие к педагогике люди,
остановить экспансию хамства, спасти нашу великую русскую речь? Или нам
остается смириться и опустить руки?
Я прекрасно знаю, что запретительные меры мало пользы
приносят (хотя ужесточение ответственности за употребление мата в общественных
местах я бы только приветствовала), знаю, что нужно менять общественное
сознание. Но как это сделать, честно скажу, не знаю.
Приглашаю всех, кого беспокоит заявленная тема, вместе
ее обсудить.
http://
www.ug.ru/insight/524
Некоторые комментарии к статье журналиста `УГ` Веры Костровой.
Вера, спасибо за статью, она так близка моей тревоге. Для меня мат - это синоним грязи, душевной нечистоплотности. В моей семье я никогда мата не слышала, хотя родилась и росла в провинции. Зато сегодня слышу его все чаще и чаще. Как-то шла с работы, впереди меня шагали два ученика начальной школы, они разговаривали между собой так, словно отсидели в тюрьме лет десять. Мне хотелось плакать. Почти такой же эпизод есть в воспоминаниях Лидии Чуковской об отце. Корней Чуковский заплакал, когда услышал грязную брань в свой адрес из уст мальчишек, заплакал со словами: `Бедные, они бедные. Как их обокрали. Они не слышали другой речи. А еще горше видеть мат напечатанным, в этом права Ольга. Недавно читала роман Левенталя `Маша Регина` и понять не могла, почему умная девушка во внутреннем монологе так грязно говорит. Задавала этот вопрос автору, он посмотрел на меня, как на ископаемое. Если язык - это отражение сознания, то сознание современной молодежи стало таким грязным, нечистоплотным.
24 июля, 11:36
Марина Пурикова
Да, Вера, это и моя боль. Мне тоже отвратительно слышать в обществе не нормативную лексику. Она звучит всюду! В магазине, на рынке, во дворе на детской площадке! На днях так же наблюдала, как двое парней и девушка шли передо мною, громко вели беседу с ограниченным содержанием и множественным применением матерных слов. Я ожидала, что девушка их одернет или, заметив меня, ребята перестанут выражаться. Но их ничего не смущало.
Свернув на соседнюю улицу, я увидела двух презентабельных мужчин, которые переходили дорогу и громко вели диалог на матерном языке. По-видимому, это были папаши, т.к. сказать взрослый образец для подражания.
И я подумала в себе: `Опять школа виновата...`, но мы - то не используем бранные слова, а их отличное применение на лицо, вот тебе УУД! В школах, где скопление учащихся 7-9 классов без учителя, как правило, прорываются и уверенно звучат те самые слова.
Известно, что на первом месте по воспитательному воздействию на детей - это улица, на втором СМИ, на третьем - семья, а потом школа.
Все, что окружает детей, имеет воспитательное значение. Это забыли или специально игнорировали. Если мы взвешиваем на воспитательных весах каждый эпизод урока. То почему воспитанию детей (да и всех людей) теперь не уделяется внимание. Все морально-нравственные устои попраны. Почему СМИ так стремится показать всю черную правду жизни, в которой и так народ уже захлебывается. А без грязи нельзя? Нельзя, нужен острый сюжет, чтобы собрать публику и заработать деньги! Теперь все заняты заработком вот первый цензурный критерий рыночной экономики. Дети как губка, которая все впитывает, и грязное тоже! Поэтому результат не замедлит себя ждать, все, что дети впитают, то выплеснут в общество.
Что мы можем сделать? Продолжать нести вечное, доброе, приучать детей к чистоте русского языка пока бьется наше сердце! И хотя бы на четвертом месте формировать общественное сознание.