Пока мать хлопотала с новогодним ужином, Анатолий решил прогуляться.
Ноги сами привели его на мостки, где в юности каждый вечер, он встречался с соседской девушкой Верой.
Из дома, напротив, лился яркий поток света так, что в каждой снежинке,
он видел искрящиеся звездочки, почти такие же, что, когда-то отражались
в глазах его любимой, в часы их свиданий.
Вся деревня была в новогодних хлопотах. Играла где-то гармошка, гремела в
Доме культуры музыка, а из дома Анны Ивановны (матери Веры), будто бы
для него звучала знакомая песня:
«Мы длинной вереницей
Идем за Синей птицей…».
Анатолий вдруг вспомнил, как они с Верой мечтали об этой самой Синей
птице счастья, и им казалось, что она у них, почти в руках, и никуда от
них не денется.
Но только теперь, стоя на мостках, он вдруг понял, что, сколько бы, ни
было в его дальнейшей, взрослой жизни громких успехов – серьезных,
больших работ, принесших ему известность и славу в родной стране и за
рубежом, он потерял что-то главное в своей жизни. Может быть, даже вот
эти звездочки на снегу, и ночное небо, на которое они, когда-то смотрели
вместе с Верой.
Из забытья, его вывел голос незнакомой симпатичной девушки:
- Уже без четверти двенадцать. Вы что не собираетесь встречать Новый год?
Ее глаза показались Анатолию удивительно знакомыми и почему-то, даже родными.
- Конечно, собираюсь, а вот уже и мама зовет меня домой.
В потоке света от электрического освещения улицы в воздухе кружились изящные, легкие, пушистые снежинки.
Ему вдруг, как мальчишке захотелось ощутить их руками, поймать, положить
в карман, подарить их вот этой, совершенно не знакомой ему девушке. И,
в то же время, ему не хотелось обмануться в придуманном им самим себе
спокойном счастье бытия.
Сидя с матерью за праздничным столом, Анатолий невольно вглядывался в
окно, видя голубые мягкие кружевные ветви давно знакомых берез,
убранных белоснежной шалью. Ему даже показалось, что они снова зовут его
туда, в дом напротив, где тоже застолье, и быть может, и она там –
Вера. Но умом понимал, что в том доме для него теперь чужая жизнь.
Мать легла спать, а он снова спустился к речке. Странно, но теперь он,
почему-то все время ощущал на себе взгляд, той самой девушки, которая
напомнила ему о времени. Ее глаза были его глазами, те же самые:
большие, с прищуром, но в то же время широко распахнутыми и доверчивыми.
Шум праздничной деревни теперь, почему-то был, понятен ему, как никогда,
и в душе его рождалось, что-то светлое, простое, радостное и
счастливое.
Потом он забрел в березовую рощу, где прозрачные светлые блики от луны, бежали по краю дороги, словно зовя его за собой.
На самом ее краю, к небу тянулся сизый дым костра. Молодежь веселилась
по-своему. Вытоптанная модными сапожками и сапогами до земли, довольно
большая поляна, буквально, вздрагивала от безудержного веселья.
В свете костра, среди танцующей молодежи, он вдруг заметил, ту самую
девушку, которую вчера встретил на мостках. Нежность ее образа особенно
гармонировала с чистотой и душевностью его нынешнего состояния.
Где же, он ее видел раньше? Эта мысль не давала ему покоя.
Новогодняя ночь подходила к концу, и Анатолий пошел домой.
- Я с вами, - догнал его знакомый звонкий девичий голосок.
Утром рано с мамой уезжаем с первым автобусом домой. Мы каждый год
приезжаем с ней к бабушке встречать Новый год и ходим, на тот же самый
мосток, где сегодня были Вы.
Часы показывали шесть утра. И глядя на них, Анатолий неожиданно понял,
что у него, совершенно нет времени для принятия другого решения. Ему
надо быть, ровно через час в этом же самом автобусе, который увезет эту
девочку и ее мать в чужую для него жизнь. Только бы успеть объяснить
матери свой внезапный отъезд, бегство от самого себя. Мать поймет,
простит. Только бы увидеть, хотя бы еще раз, глаза этой милой девочки.
… Как же терпеливо и долго ждала Синяя птица их часа, когда смогла она,
наконец, осенить крылом, благословить своим присутствием, тех самых
двоих, которые, когда-то в юности, держали ее в своих руках, а нашли в
пустом автобусе, увозящем их и большеглазую девушку в новую для них
жизнь.
