Светлана Потапова
...Этим летом мы ездили
в Крым по железной дороге. В почти трехдневном пути, естественно, общались с
попутчиками. С мамой и папой девчушки 12 лет, питерцами, разговорились о
воспитании детей.
Петербуржцы
производили впечатление правильных, хороших людей. Говорят культурно. О ребенке
своем заботятся, отдали в престижную школу, учат дополнительно английскому,
теннису. Разговор радовал, пока мама девочки не произнесла следующее:
- Наша школа
прекрасная! У администрации, кстати, принцип: не брать в школу никого из
«черных». Ни одного «черного» ребенка ни в одном классе школы нет!
Цветовой эпитет,
очевидно, обозначал смуглых соотечественников из южных регионов. У девочки,
дочки категоричной мамаши, присутствовавшей при нашем разговоре, раскрашивание
сверстников в черно-белые цвета, похоже, не вызвало никаких эмоций. Она
спокойно играла на ноутбуке…
- У меня дочка в
пятом классе, - подключилась к беседе одинокая попутчица лет сорока, из
Великого Новгорода. – И, знаете, у нас с 1-го класса учатся два ребенка… южных.
Марианна и Спартак. Марианна русский язык очень хорошо знает, учится на четыре
и пять. А Спартак в русском не очень преуспевает. Смешные перлы он выдавал в
начальной школе! Помню, учительница им задала поставить точку в нужном месте между
двумя предложениями: «Солнце село за околицей заснул и я». Так наш Спартак
точку поставил
так, что вышло, что не
солнце село за околицей, а он сам за околицей заснул! Ну не знал ребенок, что
такое околица…
Смех немного разрядил
напряженность, повисшую в воздухе после слов категоричной мамы. А я задумалась
о собственном детстве…
Я тоже училась в
самой престижной школе своего города. В моем классе был мальчик по имени Гурам
Маградзе. Учился он так себе, на троечки. Как и некоторые его русские
одноклассники. Был очень добродушный, часто улыбался. Его полюбила самая
красивая девочка класса Таня. Потом Танино внимание переключилось на кого-то
другого. В нашем классе и всей нашей школе учились плохо и хорошо, влюблялись и
ссорились, дружили и враждовали. Но при этом никто не раскрашивал мир в
черно-белые цвета. И Гурик Маградзе был таким же, как все. А сложных фамилий в
классе было много! Антон Бевзюк. Роман Чурлу. Теперь даже интересно, кем эти
ребята были по национальности? Тогда такого вопроса даже не возникало…
Для школьной стенгазеты
мы рисовали «пятнадцать республик-пятнадцать сестер». Или вырезали из старых
журналов симпатичные пары в национальных костюмах: таджика и таджички, узбека и
узбечки… Самыми симпатичными в этих парах были блондинки из Литвы, Латвии,
Эстонии и Белоруссии и черноволосые парни уж не помню из каких республик Союза.
Мы приблизительно знали флаги и гербы республик. Почти точно могли произнести
все их названия. Наизусть могли прочитать стишок «у москвички две косички, у
узбечки двадцать пять». Наши пацаны дружили с Гуриком Маградзе, потому что
телевизор и взрослые говорили, что наша страна дружна и едина. Если все это
назвать неэмоциональным словом «пропаганда», то она приносила нашей школе и
нашему государству мир.
Попутчица из
Новгорода продолжила для меня вечером историю про Спартака и Марианну.
- Это до пятого
класса наши дети все дружили, - шепотом поведала мне она. - Раньше нашего
Спартака Спартачком называли. Так и говорили дома родителям с улыбкой: «У нашего
Спартачка опять двойка!». А потом дети вступили в переходный возраст. Больше
стали понимать. Они видят, что на экранах в криминальных новостях каждый раз
подчеркивается – разборка русских и южных. И Спартака ни Спартачком, ни «нашим»
уже никто не называет. Дети стали дружить с теми одноклассниками, кто в силе,
кто моден. Спартак из-за национальности стал изгоем. И Марианна тоже. Девочки и
с ней дружить перестали. А одного еврейчика в классе совсем задразнили – фамилия
выдала происхождение, а парень-то симпатичный! Дошло до того, что к нему не
прикасается никто – представляете! Надеюсь на то, что переходный возраст
пройдет, и наши дети изменятся. Как вы думаете?
А что мне сказать
своей попутчице? Я ведь не политолог, не социолог – журналист. Я – зеркало
того, что говорят и о чем думают люди.
Украина, Таджикистан,
Узбекистан… Еще отражение в зеркале: вчера я видела, как в банк пришел смуглый
рабочий в плохой одежде: отослать почти все заработанные на стройке гроши
домой, семье. В одну из республик-бывших сестер.
Кто виноват в том,
что мы начали замечать национальность друг друга? Что нас разъединило? То, что
одни богаче, а другие беднее? Разные религии, пришедшие на смену единому атеизму?
То, что СМИ муссируют тему межнациональной вражды?
Точно знаю, если в
школах детей делят на черных и белых, «разборок» между представителями разных
национальностей будет больше.
Возникают два вопроса,
скажем так, чисто технических. Первый – обучение детей, плохо знающих русский
язык, действительно, наверное, целесообразно вести в отдельных учебных
заведениях или классах. Это нормально, и ущемления прав по национальному
признаку я здесь не вижу. А второй вопрос очень любопытный. Как школы при наличии
закона об образовании, конституции и прочих правовых документов ухитряются
отказывать детям «не того цвета» в приеме? Кто знает, поделитесь!
