– Наша газета «Что будет с Москвой» постоянно освещает проблемы образования. Москвичей волнует падение качества образования, слияние школ, низкие результаты детей по ЕГЭ, низкий уровень безопасности в школах. Какие, на Ваш взгляд, основные проблемы в системе школьного образования города Москвы?
– Я солидарен с родителями и разделяю их волнение и тревогу. И, в первую очередь, это относится к проводимому в Москве слиянию школ в большие, даже огромные учебные комплексы. Иллюзии, что условно плохая школа, присоединенная к хорошей, автоматически тоже станет хорошей, надо отбросить. Скорее всего, на свет будет произведено нечто среднее, ни хорошее и ни плохое, а нечто среднее. И отстающая школа не станет успешной. К сожалению, и школ в нашем 6-м избирательном округе, которые высоко котировались бы на общегородском уровне, по большому счету нет. К тому же и управление огромной школой, комплексом на 2000–2500 учеников фактически невозможно! Директор как управленец должен «обозревать школу», понимать, чем он руководит, знать тех, кем он руководит. Теперь он не только учащихся не будет знать, он и персонал свой выучить не сможет и будет вынужден нанимать кучу заместителей, кучу ненужной бюрократии.
Школа – это не фабрика, она требует человеческого отношения, личностного контакта. В школе должны решаться педагогические вопросы, должен быть индивидуальный подход к ученикам, родителям, коллегам-преподавателям. Объединение школ позволит аккумулировать в чьих-то руках приличные финансовые средства. На одного же отдельно взятого учителя средств больше не становится, просто деньги сливаются в чей-то карман. Фактически получается, что власть, сливая школы вместе, создаёт подобие фабричного конвейера, лишенного индивидуального подхода, зато хорошо осваивающего бюджет, и относится к школе как к промышленному предприятию.
– Получается, что школа превратится в производство, образно говоря, «штампующее» учеников?
– И это ещё не всё! Из этого вытекает не менее важная по значимости проблема: отсутствие свободы самоуправления школ. Директора – люди совершенно подневольные и зависимые от власти. Любого директора школы учредитель, то бишь московская власть, может снять в любой момент, даже без всякого на то предлога. Просто в любой момент. Просто по своему желанию. Произвольно.
– А самоуправление по Вашему необходимо?
– Если говорить о том, как должно быть в идеале, то управление школой должно осуществляться органом самоуправления школы, в котором должны быть представлены на равных – педагогический коллектив, родители и ученики старших классов.
– Ученики? Позвольте, а кого же они выберут?
– Никого плохого они не выберут. Это уже почти состоявшиеся граждане. Так же в совет самоуправления школы должен входить представитель учредителя, то есть мэрии. Однако он будет лишь одним из многих, с равным голосом. Ещё лучше было бы чиновника от мэрии заменить представителем местного самоуправления. У учредителей же должно быть только одно основание для снятия директора с должности – если директор нарушает закон. Только в случае грубого нарушения закона «Об образовании», либо Уголовного кодекса, либо педагогической этики, а не присланной из мэрии подзаконной инструкции, директора надо снимать. Но назначение нового директора все равно должно лежать в зоне компетенции органа самоуправления школы.
Мы все понимаем, что директор – это не менеджер. И не только управленец. Он еще Учитель и Педагог. У нас привыкли, что в любой сфере может появиться когорта управленцев, которая больше не владеет никакой профессией, кроме как командовать, не зная при этом ни одной отрасли, которой берутся руководить. Этакие комиссары.
– То есть Вы предлагаете учительской среде саморегуляцию? И отдаёте право школам самим решать, как развиваться?
– Конечно, да. Большая иллюзия, что чиновники знают, как учить детей. Они профессией не владеют, педагогики не знают. Знают это учителя, а не чиновники. Как лечить больных должны врачи, так и учить – учителя. И заниматься всеми вопросами должно профессиональное сообщество. Чиновнику надо оставить его непосредственную наблюдательно-контрольную функцию. Если выделены государственные деньги, и они в школе неправильно израсходованы, или же нарушен закон, или же школа не подготовлена к учебному году (по четким критериям, которые известны заранее), то тогда – да, чиновник должен вмешаться.
– Вы затронули вопрос денег. Если школой руководит гражданское сообщество, свободное самоуправление, то вместо любви к партии, допустим, действующего мэра, в ней могут вольно трактовать понятия патриотизма и любви к Родине, либо коллектив учительский будет критичен по отношению к власти… Такой школе просто срежут финансирование. Именно мэрия выделяет финансовые средства.
– Нет. Деньги не принадлежат мэрии и не являются ее собственностью. В школах Москвы есть схема подушевого финансирования школьника. Деньги следуют за учеником. Их в школу приносят родители, с соответствующим образовательным сертификатом. Определенное количество денег запланировано в городском бюджете на финансирование одного ученика, и эти деньги приходят в школу вместе с учеником. Исключение может быть только для ряда творческих школ и спецшкол. Там может быть другая схема финансирования.
– Откуда тогда берутся поборы с родителей, дополнительные взносы, оплата факультативных занятий?
– Фактически из-за реформы Исаака Калины, руководителя Департамента образования города Москвы, уничтожено многообразие образовательных учреждений в Москве. Совсем недавно у нас были лицеи, гимназии, центры образования, школы с углубленным изучением различных предметов, либо просто средние школы. И в зависимости от уровня школы, специализации, школы имели разное финансирование. Если в школе больше предметов, больше языков – то школа получает большее финансирование. Все зависит от способностей ученика. Если ученик выдерживает конкурсный отбор и углубляет свое среднее образование – государство должно выделять ему деньги. И наоборот, если ребенок совсем не успевает, или требуется коррекционное обучение, или ребенок-инвалид, или же школа для слепых или глухих детей, и в этих случаях подушевое финансирование увеличено, так как здесь работают специальные преподаватели, дефектологи.
Сейчас же мэрией уничтожается разнообразие. Раньше школы имели разное подушевое финансирование и могли планировать свой бюджет.
– То есть они знали, сколько на следующий год они получат денег?
– Да, это было запланировано. Образовательный процесс в школе – это большой, длинный цикл. Это десять лет. С первого класса по десятый. Если вы стали директором очень плохой школы и хотите ее реформировать, то первые плоды вы увидите только тогда, когда у вас первый класс, через 10 лет, выпустится и поступит в высшие учебные заведения.
Нынешняя политика Департамента образования Москвы заключается в том, что школы получают ежегодные гранты. Выделяются лучшие школы города Москвы, например, по успеваемости, по результатам ЕГЭ, по количеству победителей Олимпиад. Однако в итоге получается, что вы не можете планировать образовательный процесс большим циклом, вы имеете гарантию на получение денег только на ближайший учебный год. И нет у вас никакой определенности в том, сможете ли вы удержать свою планку и свой профиль на протяжении следующих лет.
– Это то, что на рынке называется «краткосрочный контракт». Самое худшее предложение. Когда тебя берут на год, и ты не знаешь, что с тобой будет дальше. Тебя могут выкинуть в любой момент, просто не продлив договор.
– Такими годичными контрактами связаны директора школ, и каждый из них на этом контракте как на крючке находится. Малейшая нелояльность грозит проблемами. Такие же контракты у педагогов. Годовой контракт учителя – его можно просто не продлить. И это создает очень нервозную среду. Никто не имеет никаких гарантий. Сегодня вы имеете хорошую школу, завтра директор может быть заменен, учителя уволены, и школа превратится неизвестно во что. Это может случиться в любой момент и в любой школе.
Директора школ получают неплохие зарплаты, которые сами себе и назначают. Это их компетенция. Из бюджета школы. Порядка 200-300 тысяч рублей в месяц. Но за эти деньги директор не имеет абсолютно никаких прав и никаких гарантий. В таких условиях директорами школ ещё остаются старые кадры, готовые ради профессии и ради учеников терпеть что угодно, работать в любых условиях. Новые же назначенцы – это либо карьеристы-менеджеры, либо приспособленцы, всё терпящие из-за высокой зарплаты. Нормального педагога заполучить директором школы все меньше и меньше шансов. Идет отрицательный отбор.
– Явление отрицательной селекции мы наблюдаем не только в образовании, но и в медицине, и в политике…
– Такого не было в советское время. Как к нему плохо или хорошо не относиться, но определенный уровень владения профессией требовался, ведь иначе сложная советская экономика не могла функционировать и готовить для себя кадры. Потому что советское образование было «заточено» под то, чтобы дать средний уровень всем, но при этом выделить лучших. Сложную экономику могут обслуживать только лучшие, профессионалы. Интересно, что такого не было и в «романтические» 90-е годы прошлого века.
– Какова цель нынешней системы образования? Что должно выйти в итоге? Какой человек после 10 лет школы должен попасть в общество? Сейчас же экономика простая – труба и всё.
– Школа «заточена» на воспитание лояльных граждан. Причем лояльных не своей стране, а лояльных, прежде всего, власти, причем любой власти! У нас падает уровень преподавания естественнонаучных дисциплин, математики, и результаты последнего ЕГЭ это иллюстрируют. Престиж профессии ученых, инженеров падает. Человек знания перестал быть знаменитостью. Эти люди в простой экономике никому не нужны. Молодые ученые уезжают заграницу, не сумев найти себе применения здесь. Инженерные специальности неадекватно оплачиваются на рынке труда.
С гуманитарным образованием – то же самое. Литература, история, экономика, право находятся в загоне. Отсюда и возникают безумные проекты составления «единых учебников», которые пишут не профессионалы, а чиновники. Утверждаю как специалист: не может быть и не должно быть единого учебника истории. Способности у детей разные, специализации разные. Кто-то хочет быть историком, кто-то нет. Учебников должно быть много. Выбор учебника должен принадлежать учителю и родителям. Родители, выбирая школу, тем самым выбирают учителя, доверяя ему отбор учебного материала.
Кстати, такая же проблема и с математикой. Недавно сняли гриф допуска с лучших учебников начальной школы, учебников Людмилы Петерсон и Леонида Занкова. Сняли, обвинив в том, что в учебнике по математике для начальной школы недостаточно патриотизма! Задачки были с героями из иностранной литературы – Чиполлино и Карлсоном. Чиполлино недостаточно патриотичен. Во всем мире есть просто математика, а у нас будет своя русская математика. Неважно, какого качества, но своя.
Источник: http://grigorov.pro/uchitelya-ne-stanki-ucheniki-ne-bolvanki/
