Два
лагеря в различии глубоком,
Два разных мира, мы в одном равны:
Мы все под бомбой ходим, как под Богом,
Все.
Вплоть до поджигателей войны.
Как лошадей ковбой техасский гонит,
Вооруженье с присвистом гоня,
Вы мните, сэр, что вас война не тронет?
Не опрокинет вашего коня?
Ну, хорошо!
Допустим для примера,
Что нежит вас улыбка револьвера,
Взаимность бомбы, добродушье мин,
Что взрыв не враг вам,
Ибо вам же — сын.
Допустим, поджигатель несгораем, —
Твердь треснула от жара, но не он.
И вот картина:
Мир необитаем,
А в центре мира — вы —
Увы! —
Громадного масштаба Робинзон.
О, с оговоркой!
Паруса не ждёте
И Пятницы для вас потерян след
(Что, впрочем, применимо и к субботе,
И к воскресенью; нет ни дней, ни лет, —
Смешались времена, как пел поэт).
Что станете вы делать в мире этом?
Чем торговать-то?
Че-ем?
Небытиём?
Бессмертьем?
Пеплом?
Но каким предметом
Мы тот же пепел с вами соберём?
Опять допустим:
Вы свершили чудо —
Нашли совочек.
Подцепив товар,
Несёте.
Но зачем? Куда? Откуда?
Кто это купит?
Чем заплатит вам?
Все рынки, сэр,
Все ярмарки, базары,
Торговцы,
Покупатели,
Товары,
Банк,
Биржа –
Всё
У вас в одной руке, —
В одном совке.
Так что же вам еще?!
Монархи жирной нефти,
Цари угля —
Всё призрак,
Всё мираж…
Торгуйте же!
Не бойтесь конкуренции!
Весь уголь — ваш,
Весь дым, весь пепел — ваш!
